Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
Письмо трехнедельной давности, дешевая бумага уже начала разлезаться на сгибах от частого складывания. Письмо длинное, большая его часть посвящена описанию столкновений на реке Тугеле, в которых сейчас участвует армия Буллера.
Есть упоминание о головных болях – автор периодически страдает ими из-за раны, которая еще не вполне залечена, – и заверения в бесконечной благодарности, которую испытывает Сол.
Это до такой степени смущало Шона, что, перечитывая письмо, он эти места пропускал.
Но к одному абзацу Шон неизменно возвращался, медленно перечитывал шепотом, словно наслаждаясь каждым словом:
«Я помню, что рассказывал тебе о Руфи, моей жене. Как ты знаешь, она сбежала из Претории и остановилась в Питермарицбурге у родственников. Вчера я получил от нее письмо с удивительными новостями. В июне будет четыре года нашему браку. И теперь, после короткой встречи, когда она прибыла в Наталь, я стану отцом! Руфь пишет, что родит дочь (хотя я уверен, что это будет сын!), и уже выбрала имя. Очень необычное имя, мягко выражаясь. Вижу, что мне потребуются большие дипломатические усилия, чтобы убедить ее изменить свое намерение. (Среди множества ее добродетелей непрестанные сравнения с каменным веком.) Она хочет назвать бедную девочку Бурей. Буря Фридман! Эта перспектива приводит меня в ужас!
Хотя мы с тобой разной веры, я попросил у Руфи согласия на то, чтобы ты стал «зандеком» – у нас это что-то вроде крестного отца. Не предвижу никаких возражений со стороны Руфи (особенно учитывая, в каком мы перед тобой долгу), и теперь нужно только твое согласие.
Ты согласен?
В то же время я объяснил Руфи твое нынешнее положение, сообщил адрес госпиталя и попросил навестить тебя, чтобы поблагодарить лично. Заранее предупреждаю, она знает о тебе все, что знаю я; я не в состоянии был скрыть свой восторг!»
Сжимая письмо в руке, Шон смотрел на залитую солнцем лужайку. Под простыней, выпирая, как живот беременной женщины, лежит плетеная корзина, в которой покоится его нога. «Буря!» – прошептал он, вспоминая, как ослепительные молнии озаряли ее тело.
«Почему она не приходит? – Он ждал ее уже три недели. – Она знает, что я здесь, почему не приходит?»
– К вам посетители.
Сестра остановилась у его кровати и поправила простыню.
– Кто?
Он приподнялся на локте; вторая рука все еще на перевязи у груди.
– Дама. – По его телу пробежала волна возбуждения. – И маленький мальчик.
Холодная волна разочарования – Шон понял, что это не она.
И сразу чувство вины: ведь это Ада и Дирк! Как он мог подумать, что это кто-то еще?
Дирк не узнавал отца без бороды, пока не оказался в десяти шагах. Потом бросился вперед, потеряв шапку; черные волосы, несмотря на бриллиантин, рассыпались кудрями. Добежав до отца, что-то нечленораздельно крича, он взобрался на кровать и обеими руками обнял Шона.
Прошло некоторое время, прежде чем Шон смог оторвать его от себя и посмотреть на него.
– Ну, мальчик, – сказал он и повторил: – Ну, мой мальчик.
Неспособный скрыть любовь к сыну от сотни наблюдающих раненых, он повернулся к Аде, желая отвлечься.
Она терпеливо ждала – она полжизни провела в ожидании, – но, когда Шон взглянул на нее, нежно улыбнулась.
– Шон. – Она наклонилась и поцеловала его. – Что случилось с твоей бородой? Ты выглядишь таким молодым!
Они просидели час, большую часть которого занял монолог Дирка. В перерывах, когда Дирк умолкал, чтобы перевести дух, Ада и Шон смогли обменяться накопившимися новостями. Наконец Ада встала со стула у кровати Шона.
– Поезд уходит через полчаса. Дирку завтра в школу. Мы будем приезжать из Ледибурга каждый уикэнд, пока ты не вернешься домой.
Увести Дирка из больницы оказалось все равно что изгнать неуправляемого пьяницу из бара. Одна Ада не могла с этим справиться – потребовалась помощь санитара.
– Хочу к папе! Хочу остаться с папой!
Глава 23
Состоянием своего брата управлял Бенджамин Голдберг. Состояние включало сорок процентов акций «Бр. Голдберг ЛТД» – компании, владевшей, помимо прочего, пивоваренным заводом, четырьмя маленькими гостиницами и одной большой, расположенной на Приморской набережной Дурбана, шестнадцатью мясными магазинами и фабрикой, где изготовляли вареную и копченую свиную колбасу, свиные сосиски, бекон и копченую свинину. Эти мясные продукты вызывали у Бенджамина некоторое замешательство, но их производство было очень выгодно, и не считаться с этим было невозможно. Бенджамин был также председателем совета «Бр. Голдберг» и владельцем шестидесяти процентов акций. Присутствие армии из двадцати пяти тысяч голодных и желающих промочить глотки мужчин привело к увеличению спроса на пиво и бекон, и это тоже смущало Бенджамина, потому что он был мирным человеком. Огромные прибыли, которые приносила ему война, и радовали и тревожили его.
Те же противоречивые чувства вызывало у него присутствие в доме племянницы. У Бенджамина было четыре сына и ни одной дочери, а вот его брат Аарон оставил одну дочь, на которую Бенджамин с радостью променял бы всех своих сыновей. Не в том дело, что дети получились неудачные: напротив, все мальчики хорошо вписались в семейное дело. Один управлял отелем «Порт Наталь», старший руководил пивоварней, а двое других – мясной секцией. Но... тут Бенджамин вздыхал... но Руфь!
Вот это отрада для старика. Он посмотрел на нее через полированный обеденный стол с серебряными инкрустациями, уставленный дорогим фарфором, и снова вздохнул.
– Дядя Бен, не начинай! Прошу тебя.
Руфь решительно намазывала маслом кусочек поджаренного хлеба.
– Я только говорю, что он нужен нам здесь.
– Сол адвокат.
– Ну? Что тут плохого? Он адвокат, а нам здесь нужен адвокат. Я столько плачу этим шмокам...
– Он не хочет работать в компании.
– Хорошо. Мы знаем, что он не хочет милости. Не хочет, чтобы твои деньги работали на него. Мы все знаем, какой он гордый – но теперь на нем большая ответственность. И он должен больше думать о тебе и о ребенке, а не о том, чего хочет.
При упоминании о ребенке Руфь слегка нахмурилась. Бенджамин заметил это – он мало что упускал. Уж эта молодежь! Если бы только можно было им объяснить! Он снова вздохнул.
– Хорошо. Оставим это, пока Сол не приедет в отпуск, – неохотно согласился он.
Руфь, которая никогда не говорила Солу о предложении дяди Бена работать у него, на мгновение представила себе жизнь в Питермарицбурге – слишком близко, она утонет в прибое внимания, исходящего от дяди Бенджамина, задохнется, как мошка, в паутине семейных связей и обязанностей. Она в ужасе взглянула на дядю.
– Если ты хоть словом обмолвишься об этом Солу, я перестану с тобой разговаривать!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
