— летал от счастья, серая пелена — ходил весь день грустным. Я тогда еще не знал, что в тринадцать мне даруется самый сильный дар — магия Вселенной. А к двадцати годам кровью и потом я заслужу Высшую категорию — Паука.
— Садись! — строго сказал он, и я рухнул на чурку.
— Я знаю, почему твои ученики разбежались, — усмехнулся я. — Ты не учитель, а садист.
— Погоди, — ответил он. — Это я только начал.
Отшельник меня не жалел, когда учил открывать «другое зрение». С одной стороны, я был ему за это благодарен, но с другой… Неужели нельзя было бить не так сильно?!
— Он приходил ко мне, — сказал я, чувствуя, как вспыхнули щеки от жара, исходящего от костра.
— А? — Отшельник будто очнулся.
— Я говорю, Воронов приходил во сне.
— И что? — в его голосе послышалась тревога. — Как это выглядело?
Я хотел рассказать про черную радугу, но потом вспомнил, что когда переключаюсь, то все становится черно-белым. Может и радуга была цветной? Или это была не радуга?
— Я нашел «затяжной путь» и полетел по нему, — ответил я, а Отшельник смотрел на меня, не моргая, и весь обратился в слух. — Теперь знаю, где он живет. Видел бы ты, как он испугался и сиганул с кабинета.
Вспомнив, как надменно-высокомерное выражение лица Воронова сменилось на ошарашенно-плаксивое, я весело рассмеялся. Отшельник тоже расслабился и спросил:
— Что дальше было?
— Ничего. Путь пропал, а я вернулся обратно.
— Но ты успел запустить в него одну из своих смертельных паутин?
Я вытаращился на него, переваривая услышанное.
— Погоди-погоди! — после минутного ступора поднял руку. — Я еще и паутиной могу метать во сне?
— Ну, конечно!
— То есть, я мог убить Воронова?
— Да, мог. И я не понимаю, почему ты этого не сделал, — пожал плечами Отшельник.
Ну это уж слишком! Я вскочил на ноги и, не обращая внимания на боль в теле, заметался вокруг костра.
— Он же у меня был почти в руках. Почему ты не сказал, что я могу пользоваться магией?
— Я говорил, — Отшельник был само спокойствие.
— НЕТ! Я не помню такого! Вот черт! — я пнул чурку, отчего та повалилась и покатилась к пруду. — Я уже сейчас мог праздновать победу над ним, а получается, что только спугнул.
— Ты прав. Он больше к тебе не заявится. Надеюсь, — он вопросительно уставился, и я заверил, что Воронов не успел найти меня.
Кипя от возмущения и досады, я слонялся по влажной траве и вспоминал каждое мгновение в перемещении в дом Воронова.
«Кто меня дернул болтать про портрет вместо того, чтобы запускать в него огненной паутиной? Или жгуче-кислотной? Даже обычная удушающая справилась бы на раз-два! Идиот!»
Я бы еще долго занимался самоуничижением, но Отшельник велел вернуться к костру и заняться делом. Умывшись прохладной водой из пруда, я немного успокоился, прикатил чурку обратно и сел на нее. Костер к тому времени немного ослаб, поэтому Отшельник снова подбрасывал в него сухие березовые полешки.
— Может и хорошо, что ты не израсходовал остаток магии на Воронова. Для того чтобы вернуться, тебе бы понадобились силы.
Я пожал плечами и решил, что если ничего вернуть нельзя, то и переживать не имеет смысла. Между тем костер снова разгорелся и трещал, бросая искры в разные стороны.
— Я — маг Огня, — сказал Отшельник и пристально посмотрел на меня. — Огненная стихия для меня все равно, что дом родной. Но не для тебя. Имей в виду: то, что собираюсь сделать, отлично сработает для магов Огня, но я не знаю, какие будут последствия для тебя.
Он замолчал и смотрел на меня. Я понимал, что он ждет ответа, но мне надо было подумать.
— А что самое плохое со мной может случиться? — осторожно спросил я.
— Не знаю. Надо пробовать.
— Я могу умереть? — совсем тихо спросил я.
— Можешь, — кивнул он.
Мне было тяжело решиться на то, что могло меня убить, но внутри была уверенность, что Отшельник этого не допустит.
— Хорошо. Я согласен. Что нужно делать?
Он кивнул и начал раздеваться. Сначала на траву полетела рубашка, затем штаны, сапоги. Я чуть не упал с чурки, когда увидел, что совершенно голый Отшельник, не колеблясь ни секунды, забрался внутрь костра.
— Ты что делаешь??!! — заорал я во все горло и попытался схватить его за руку, но он ловко увернулся. Зато я обжег руку и отпрыгнул в сторону, с ужасом наблюдая за тем, как объятый пламенем Отшельник устраивается в центре костра.
— А-а-а! — заорал я и бросился в дом.
В сенях нашел большой алюминиевый таз, выскочил с ним на улицу и побежал к пруду.
— Что ты собираешься делать? — спокойно спросил Отшельник.
Я остановился и медленно, словно боялся увидеть что-то очень страшное, повернулся к костру. Целый и невредимый Отшельник по-прежнему стоял в костре и поправлял горящие полешки под ногами.
— Как это? — я никак не мог взять в толк.
Нет я, конечно, понимал, что он маг Огня, но не до такой же степени! Как он это делает?! Почему не горит? Почему не вопит от боли?
Эти вопросы я не успел задать, Отшельник их прочитал на моем лице и весело рассмеялся.
— Расслабься, — выдавил он и вытер несуществующие слезы в уголках глаз. — Мне понадобился не один год упорных тренировок, чтобы обуздать огонь и подчинить его себе. Положи таз на землю и садись на чурку. Скоро рассвет, а мы даже не начали тренировку.
— А что за тренировка? — напрягся я.
— Попробую передать тебе часть силы Огня, чтобы Вселенная воспротивилась и наполнила твой источник своей энергией.
— Знаешь, не думаю, что это хорошая идея.
— Если ты мне не доверяешь, значит ВАЛИ отсюда!!! — вспылил Отшельник. — Уматывай к черту!! Пошёл вон, неблагодарный!
Сначала я хотел психануть, развернуться и уйти, но пары секунд хватило на то, чтобы остыть и вспомнить для чего пришел сюда.
— Хорошо, — буркнул я. — Что надо делать?
— Пока ничего, — спокойно ответил он. — Твое тело знает, что делать.
Я нехотя опустился на чурку, а Отшельник задрал голову вверх, развел руки и принялся нашептывать непонятные слова. Видимо, все из той же книги кельта. Или нет.
Сначала ничего не происходило. Я даже успел успокоиться и снова мысленно вернулся в сон, в котором испугал Воронова.
«Если заехать в Долину через главные ворота, то его усадьба будет слева возле дальней сторожевой башни», — думал я.
В это время пламя костра резко увеличилось в несколько раз и стало голубого цвета, однако жара я не почувствовал, наоборот, показалось, будто огонь холодный. Я
