class="p1">- Но это неправильно, Акин. Я сожалею о том, что она потеряла двух детей, но это неправильно. С ее стороны это было несправедливо. Ведь ты жив. Она должна радоваться этому.
Акин не стал напоминать ей о том, что в последнее время у матери произошло сильное снижение умственных способностей.
Ханна поставила малыша столбиком и похлопала по спине. Глядя на нее, Акин вспоминал, как в тот день, когда они с Ханной познакомились, он считал, что Эйджаз посмеялся бы над ним, учитывая, в каком сложном положении он оказался из-за брата. Сейчас же он был почти уверен, что в их судьбы вмешалось божественное провидение. Может, брат из могилы попытался искупить давно нанесенную обиду?
- Ты хочешь еще детей? - спросил он у Ханны.
- Не сегодня, - ответила она. - Но потом - да. Когда я забеременела, я думала, что одного хватит, а сейчас мне хочется, чтобы Касвару было с кем играть в прятки. Я хочу семью.
Она положила малыша на кровать посередине и, перегнувшись через него, посмотрела в глаза Акину.
- Я хочу заниматься с тобой любовью и рассказывать друг другу то, что никто больше не знает. Я хочу, чтобы мы играли с нашими детьми.
- Дети не остаются детьми, - предупредил Акин. - Счастливые мгновения - всего лишь мгновения. Все меняется. И ведь ты знаешь это, не так ли? - Такая жестокая реальность настолько глубоко въелась в него, что он просто не мог смотреть на мир иначе.
- Кое-что меняется к лучшему. Малыш может вырасти в сильного и умного человека, способного противостоять испытаниям. Одиночество может превратиться в жизнь с… партнером.
Акин считал, что Ханна не понимает, как она рискует, открывая свое сердце. Боль - это нечто неизбежное, и он собирался сделать все, чтобы уберечь ее от этого. Однако в глубине его души обретало очертания настоятельное желание иметь семью и верить в будущее.
Он посмотрел на Касвара. Малыш сучил ножками и водил глазами. Неожиданно его взгляд остановился на Акине. Крохотный ротик растянулся в улыбке, так похожей на улыбку Эйджаза, что у Акина защемило сердце.
- Ханна, я не знаю, о чем можно мечтать и тем более как воплотить это в реальность. - Ханна и Касвар уже стучатся в дверь его души, грозя сделать его еще более уязвимым, чем он есть сейчас. - Может?… - Он замолчал.
- Что может? - спросила Ханна.
- Не знаю. Я постоянно думаю о том, что после церемонии все будет по-другому. Когда отец признает меня в качестве… нет, естественно, не наследника, но хотя бы его временного преемника… Чем-то большим, чем… - Он заглянул в глубины своей души. - Чем-то большим, чем второй сын. Я чувствовал себя позором семьи. Никогда бы не пожелал такого собственному ребенку.
Акину хотелось верить в радостное будущее, но какая-то часть его отказывалась признавать, что он заслуживает жизнь, описываемую Ханной.
- Мою жизнь не переделаешь списком счастья, - сказал он, взяв ее руку в свою и поцеловав ладонь. - Я восхищаюсь тобой, тем, что ты упорно строишь свою жизнь так, как ты хочешь. Я хочу дать тебе все, что твоей душе угодно, но все же давай поговорим на эти темы в другой раз.
Ханна обиженно прикусила губу, но кивнула:
- Конечно.
Глава 11
Какая ирония, размышляла Ханна, она добилась всего, что было в ее списке счастья, а все равно несчастлива. И причина этого в том, что Акин так и не отдал ей свое сердце. Она не осуждает его за то, что он боится сильных эмоций. Родители научили его никому не доверять, к тому же он не знает, как выглядит счастье и как его добиться.
Однако худшее состояло в том, что она не могла за него изменить его мнение. Поэтому ей оставалось только верить, что время залечит все раны. Она успокаивала себя тем, что между ними существует физическая близость, которая дает обоим полное наслаждение и удовлетворение.
Ханна не осознавала, насколько важно для Акина делить с ней постель, до тех пор, пока он поздно ночью не заявился к ней в комнату и раздраженно не спросил:
- Почему ты не пришла?
- Никак не могла угомонить Касвара. Да и тебя будить не хотела, - сонно ответила она. Акин лег в кровать и прижал Ханну к себе.
- А я все не мог заснуть, думал, что что-то случилось. После коронации мы переберемся в другое крыло.
Она счастливо улыбнулась в темноту и отдалась во власть сна.
До коронации оставалось несколько недель. Ханна проводила встречу, на которой обсуждались последние детали организации празднества, когда помощница тронула ее за локоть и прошептала на ухо, что муж срочно требует ее к телефону.
- Отец умер, - резко произнес Акин. - Я только что сообщил об этом матери. Мне нужно сделать несколько звонков. Ты можешь взять малыша и посидеть с ней? Она просит, чтобы его принесли к ней.
- Конечно. Прими мои соболезнования, Акин.
Ничего не сказав своим сотрудникам, Ханна позвонила няне и договорилась с ней встретиться у покоев королевы. У нее в памяти всплыли слова Акина о том, что коронация многое изменит. Что если отец признает его, он перестанет чувствовать себя позором семьи.
Следующие дни выдались тяжелыми. Ханне приходилось все время утешать королеву и напоминать ей о том, что ее муж скончался. С Акином она увиделась, только когда они приветствовали гостей, прибывших на похороны.
Коронацию пришлось отменить. На следующий день после похорон короля во дворец прибыли представители парламента.
- Тайным голосованием мы закрепили вашу власть в качестве регента Бааки до тех пор, пока кронпринц не будет готов принять властные полномочия, - заявил один из парламентариев.
Формальности заняли десять минут. После ухода делегации Ханна на короткое время осталась наедине с Акином. Он выглядел измотанным и поникшим, его щеки запали, под глазами появились темные круги.
- Неужели для тебя коронация была так важна? - спросила она.
- Да. - Голос Акина был напрочь лишен каких-либо эмоций. - Это доказало бы, что я нужен отцу. Что он доверяет мне и признает во мне сына и компетентного лидера. С моей стороны это было желание потешить свое самолюбие.
- Ничего подобного. Ты действительно нуждался в его признании. В этом нет ничего зазорного.
- Для ребенка естественно желать любви. А вот если любви желает
