даже не шелохнулся.
Он увидел, как вышел Джемини и встал рядом со своим человеком у входной двери. Глаза Джемини прошлись с Хикса на «Мерседес», затем вернулись обратно к Хиксу. Казалось, что он не торопится принять решение.
Наконец определившись, он направился к Хиксу, стоящему возле своего «Бронко».
— Хикс, — поприветствовал он, остановившись в паре футов.
— Джемини, — ответил Хикс.
— Со всем уважением к тебе, но хочу заметить, что в «Капле» мы сами разбираемся с подобным.
Уважение Хикс оценил, но все еще не чувствовал восторга от остального сказанного Джемини.
— И часто подобное случается? — спросил Хикс.
— Нет. Но это же клуб. И с тех пор как Грета появилась у нас… Думаю, ты понимаешь лучше остальных, что Грета — это Грета.
О, да, он понимал.
— У нас не было проблем, — продолжил Джемини. — Но пару раз приходилось прояснять ситуацию.
Ясно.
— Я прослежу, чтобы она добралась до дома, — заявил Хикс.
— Хикс, дружище, с ней все будет хорошо, и он не вернется.
— Я прослежу.
Они уставились друг на друга. И никто не отводил глаз какое-то время. Хикс первый прервал зрительный контакт, дернув головой в сторону машины.
— Он бывал здесь раньше?
Джемини повернулся в указанную сторону и перевел взгляд на «Мерседес».
Придурок знал, что не один, и все равно, черт возьми, оставался на месте.
Джемини вернул свое внимание к Хиксу.
— Он был завсегдатаем еще до появления Греты. Потом появилась она, и он сразу же проникся ее энергетикой, хотя Грета и была сдержанной. — Джемини сделал паузу, прежде чем дать Хиксу то, что было нужно. — В прошлую субботу атмосфера изменилась. Вы не заметили, что она накалилась, поскольку были заняты другим, но я эти изменения уловил. Поэтому сегодня вечером он появился, сделал свой шаг, но это не понравилось Грете, поэтому он не вернется.
— У мужика есть яйца. Здесь стоит твой человек, ты сам и я, но он продолжает сидеть в машине, явно демонстрируя свои намерения. Ты знаешь, кто он такой?
— Я знаю, что он не вернется, и с Гретой все будет хорошо.
— Последнее я тоже знаю.
Они снова устроили битву взглядов, и вновь ее прервал Хикс.
— Ты займешься им. А я Гретой. А еще я позвоню в понедельник, чтобы ты сообщил мне, все ли в порядке.
— Я согласен на такую сделку, — со вздохом проговорил Джемини.
— Либо я сам вернусь внутрь, либо кто-то из твоих людей проводит ее сюда. Конечно, я бы предпочел остаться на месте, чтобы ее вывели ко мне. Он игнорирует наше сообщение, но это не значит, что надо прекратить попытки донести до него информацию.
— Смысл в этом есть, — пробормотал Джемини. — Ее проводят к тебе. Я должен договориться, чтобы ее машину вновь отогнали к дому?
Значит именно Джемини позаботился об этом в прошлую субботу.
— Нет, я поеду следом за ней.
Джемини кивнул, тем самым видимо заканчивая разговор. И больше не сказав ни слова, двинулся обратно к входной двери клуба.
Сотрудники продолжали разъезжаться. Но к мужчине в «Мерседесе» по-прежнему никто не подходил. И Хикс понял, что Джемини явно не хотел иметь в свидетелях шерифа, когда будет самостоятельно разбираться с ситуацией. Что бы он ни имел в виду под этим.
Вскоре из клуба вышел большой темнокожий мужчина, его ладонь лежала на плече Греты. Она все еще была в своем платье и на каблуках. Хикс решил, что ни «Навигатор» на парковке, ни «Камаро», ни «Чарджер» или «Лексус» ей не принадлежат.
Видимо, «Джип Чероки» был ее машиной.
Но мужчина вел Грету не к автомобилю. А к Хиксу.
И она всем своим видом явно давала понять, что не испытывает радости по этому поводу. Настолько, что бросила лишь мимолетный взгляд на мужчину, который подвел ее к Хиксу. Она не выразила благодарности, не попрощалась, когда он молча развернулся и вернулся в клуб.
— Еще один дымовой сигнал, который я пропустила? — раздраженно поинтересовалась Грета.
— Мужчина в той машине — твой поклонник. Поэтому я провожу тебя до твоей машины. А затем проследую за тобой до дома, чтобы убедиться, что ты запрешь дверь и останешься в целостности и сохранности.
Ужас на ее лице сменил раздражение, когда она посмотрела в сторону «Мерседеса». Да, она тоже поняла намерения мужчины, и это ей не понравилось.
— Боже, я сразу подумала, что он псих.
— Тебе приходиться сталкиваться с кучей психов? — спросил он, подозревая, что ответ будет положительным.
Из-за такой женщины как Грета, мужчина мог стать психом очень легко, если в нем был хоть малейший намек на это.
— Не знаю, — пробормотала она, медленно переводя взгляд на Хикса. — Если Джемини замечает такое, то сам разбирается. И не рассказывает об этом.
Хикс почувствовал, как его губы сжимаются.
— Это не идет тебе на пользу, Грета. Ты должна быть в курсе, когда такое происходит.
— Я всегда начеку, и Джемини знает это, — ответила она. — Поэтому думаю, он просто не хочет пугать меня.
Хикс не мог согласиться с этим, но в то же время понимал мотивы.
Однако, уже было поздно. Она, вероятно, устала, а под его крышей спят дети. И сейчас не время для такого спора.
— «Чероки» твой? — спросил он.
Она кивнула.
Хикс оттолкнулся от «Бронко» и, опустив руки, взял Грету за локоть. Он проводил ее до машины и стоял рядом, пока она открывала дверь и складывала вещи. А затем она сделала то, что делают лишь некоторые женщины — не стала ставить в машину сначала одну ногу, затем другую, а сперва села на сиденье, а затем подтянула обе ноги сразу, как настоящая леди.
Господи, все в ней прямо взывало к его члену.
Грета вновь посмотрела на него. И Хикс отдал приказ:
— Можешь выехать с парковки задним ходом, но не начинай движение, пока позади тебя не покажутся мои фары. Телефон вытащи из сумки, положи на сиденье в пределах досягаемости. Твоя машина, вероятно, запирается автоматически. Но запри ее вручную. Ты меня слышишь?
Она кивнула, но спросила:
— Ты думаешь, он псих настолько?
— Думаю, что не хочу это выяснять, но тебе уж точно хочется этого еще меньше.
— Верно, — пробормотала она.
— Просто интересно, — продолжил он. — Люди Джемини провожают тебя до машины после каждого концерта?
Она кивнула. Хикс кивнул в ответ.
— Хорошо. Теперь после каждого концерта ты запираешь дверь машины вручную и едешь домой, держа телефон рядом. Затем ты идешь в дом с телефоном в руке.
— Хиксон, теперь меня пугаешь ты, — поделилась она.
— Сейчас больше двух часов ночи, ты одинокая женщина,
