А это замечательное изобретение всех времен и народов – отжимания?
У вас нет места, чтобы заниматься спортом? У вас нет желания! А место найти можно.
Минута за минутой, час за часом…
Тира сидела у скалы и словно бы грезила наяву. А рядом что-то шептало море, и играли в ночи дельфины, а маленькие волны все облизывали и облизывали берег, чтобы откатиться назад. Когда-нибудь они завладеют этим островком окончательно. Когда-нибудь…
Слова слышались на грани сна и яви…
– Симпатичная девочка. Жаль ее.
– Она сама выбрала свою дорогу.
– Они всегда выбирают сами. И всегда в их выборе виноваты мы…
– Смертные… всего лишь смертные.
– Не всего лишь. Это – смертные.
Первый голос произносит слова с грустью, второй почти с гордостью. Первый голос чем-то огорчен, второй напротив, спокоен и безразличен. Кто это говорит? Кто?
Тира пытается встать, но странное оцепенение сковывает руки и ноги.
– Мы ничего не можем сделать?
– Нет. Только она сама.
– А он?
– Тоже – нет. Выбор уже сделан. Уже поздно, поздно, поздно…
Девушка резко вскидывается. Открывает глаза.
Сон?
Это – только сон?
Она пробует встать… мышцы затекли, судорога впивается тонкими иголочками, она вся замерзла… что остается? Только двигаться. Ну-ка, упасть – отжаться, и так раз сто!
И все же, где-то глубоко внутри, Тира помнит и разговор, и эти голоса – строгие, печальные, один женский, а второй мужской. Женщине было ее жаль, а мужчине – нет. Она ведь смертная, просто смертная…
Над водой медленно разгорается рассвет.
Рассказать кому-то о том, что здесь было?
Никогда.
Уэльстер, Кардин.
Граф Дишан отложил в сторону очередное донесение и потер уставшие глаза.
И как только Лорт с этим справлялся?
Пишут, пишут, пишут…
Вот какая ему разница? Ну, привез некто барон Дален свою свиту с собой. Ну, есть там человек пятьдесят… и что такого? У кого и побольше отряды случаются?
Может, он по плохим местам ехал… да к чему вообще это донесение?
Бумага отправилась в мусор.
Граф потер глаза еще раз.
Спать хотелось до ужаса. А, ладно… в принципе, все и так понятно. Съезжаются дворяне, привозят с собой людей, близких, друзей, охрану, все же торжества предстоят немаленькие, это понятно. И на дорогах вся шушера зашевелилась, вот, донесение пришло, на посольство – и то нападали. Граф Иртон лично отбился….
Отбился – и хорошо.
Надо бы вообще послать пару отрядом гвардии, пусть поездят по дорогам, объяснят негодяям, как им жить нужно. А лучше – как висеть.
Об этом королю точно доложить надо, а то конфуза не оберешься, ограбят еще кого.
Граф взялся за следующее донесение.
И герцог Альтсин с охраной приехал… кто же ему говорил про Альсина?
Ах да, баронесса Хольм. Как водится, милая дама еще немножко и Лорту постукивала, так, двумя пальчиками, чтобы не заподозрили… ну так что же?
Любить короля Альсину не за что, а ехать далеко, имение чуть не на противоположном конце Кардина. Понятное дело, охрана нужна. И что с принцессой не так поговорил…
Да тоже – бывает.
Сопля же, показалось ей, наверняка…
Еще одно донесение улетело в корзину.
Эх, тяжела ты, работа начальника секретной службы. Так и захочешь, чтобы быстрее Лорт возвращался… как он только все это тянул?
Жуть непредставимая.
Вирма, земли клана Хардринг
– Тира, а что теперь?
– Теперь через несколько дней, в святилище Олайва, я получу свой меч.
– В том самом святилище?
– Да, миледи.
– А потом что?
– Наймусь на корабль. Буду плавать по морям, ходить в чьей-нибудь дружине, потом построю свой корабль…
– Я ведь не об этом.
– А я об этом, – миледи.
Тира смотрела грустно.
Анжелина посмотрела на девушку – и только головой покачала.
– Ладно. Я не буду об этом заговаривать, но Тира, как бы я хотела оказаться на твоем месте!
Тира поглядела на принцессу. А потом – поняла.
– Я… свободнее. Да, миледи?
– Да. А вот я… я никогда не смогу сделать тот выбор, который пожелала бы. Все бы отдала хоть за пару ночей… но у нас и этого не будет. Никогда.
Тира подумала пару минут, сопоставила кое-что, и почти утвердительно выдохнула.
– Гардрен.
Анжелина вздохнула.
– Я этого не говорила.
– Миледи… он же… жрец Холоша!
– А это имеет значение? Принц, жрец… ты вольна принимать решение за вас двоих. А я…
– Даже если вы его примете, миледи, Бран никогда не согласится.
– Бран любит не меня, а Вирму. А Ричард тебя любит. И тоже может не согласиться.
– Мужчины…
И сидят рядом две девушки, и грустят, и беда-то у них общая, и ничего с ней не поделаешь. Ни Анжелине, за которую все уже давно решено, ни Тире, за которую никто и ничего не решит. Действительно, что изменит Ричард? Что изменит она? У него своя дорога, у нее своя, все выбрано и все обдумано. Только почему-то грустно и больно.
Уэльстер, Кардин.
По улице столицы ехала карета. Самая обычная, скромная, даже не раскрашенная. Разве что не наемный экипаж, а так – подобных возков у каждого знатного человека парочка да есть. Мало ли? Слуг с собой захватить в путешествие, сундуки отвезти…
В карете сидели двое.
Мальчик и его мама?
Нет, не похоже.
Мальчик был тонкокостным, черноволосым, кареглазым, с изящными чертами личика – и женщина рядом с ним выглядела, как овца рядом с хорьком.
Крупные формы, широкая кость, светлые, почти соломенные волосы, большие голубые глаза…
Никакого сходства. Конечно, мать и сын могут быть не похожи, но разнилась и одежда.
Мальчик был одет дорого и аккуратно, в кожаный дорожный костюмчик отличной выделки и ярко-синюю рубашку, женщина – намного проще. Обычное платье в полоску, такие носят небогатые горожанки.
– Мам, зачем мы сюда приехали?
– Так надо, малыш. Так надо.
Женщина заметно нервничала, но старалась не показывать ничего ребенку. Отвлекала, предлагая сыграть то в одну игру, то в другую, что-то рассказывала, поила, кормила…
