— Га-а-а-а! — вопил умирающий ДРУГ Бобер; ДРУГ Крот пронесся мимо трупа искать свою невесту. В момент воссоединения компьютер сыграл романтическую мелодию.
«У меня будет сын, — предсказала ДРУГ Белка. — После этой единственной ночи. Зеленоглазый сын».
Они обнялись; музыка снова заиграла громче, с намеком.
— Сержант Фрост! — закричал ДРУГ Бобер, поднявшись на ноги и играя роль верного капрала Катона. — Проснитесь, сержант! Роберт заметил в лесу солдат, к югу от нас!
— Бунтарей?
— Индейцев, сержант. Ими руководят двое белых офицеров-бунтарей. Роберт сказал, что в общей сложности человек тридцать, и им неизвестно, что мы здесь.
— Тогда можем устроить засаду.
«Нет! — воскликнула ДРУГ Белка. — Не ходи! Мне сегодня приснилось, что тебя убила белая женщина, одетая солдатом. Ты отнял у нее руку, но она положила серебро тебе на глаза».
— Это же просто сон, — возразил ДРУГ Полевка. — Рабству пришел конец. Больше не место страхам и предрассудкам. Теперь все будет иначе.
«Не…»
— Катон привез Библию. Когда я вернусь, сможем пожениться.
— На сегодня достаточно, — сказала Серафина.
ЦВЕТЫ ОТ ГАРРИ
— Что в общем зале делает лошадь? — поинтересовалась Джоан Файн, приехав в тот вечер домой.
Змей была на пятом этаже в кухоньке, которую она делила с Джоан и тремя другими съемщиками, — пыталась приготовить в микроволновке ножку эму. Ее очарование техникой на инструкции по эксплуатации не распространялось; она нажимала первые попавшиеся кнопки, и мясо вечно сгорало.
— Вот тебе и прогресс, — сказала Змей, качая головой. — Помню одну из своих немногочисленных постоянных работ: я пасла страусов на одной техасской ферме, сразу после начала нового тысячелетия. Вечерами по субботам пастухи собирались под звездным небом, выпивали и зажаривали тонкие трехфутовые ножки на открытом огне на решетке — единственный правильный способ готовки. После еды мы курили и пытались придумать, под каким бы названием можно продавать это мясо, что-нибудь поаппетитнее «страусятины». Разумеется, это было до того, как австралийцы со своими громадными птицами захватили рынок, вытеснив нас. — Змей выбросила обуглившуюся ножку в мусорку. — А почему ты считаешь, что мне известно что-то про лошадь в зале?
— Предчувствия. Снова Максвелл?
— Максвелл, — подтвердила Змей. Дальнейших объяснений не требовалось; Джоан лишь вздохнула, и Змей сменила тему, понюхав букет роз, который Джоан привезла с собой. — Это мне?
— Мне. От Гарри. Их привезли в больницу, как раз когда я выписывалась.
Змей удивленно подняла бровь:
— Как я понимаю, у тебя тоже был интересный денек.
— Три человека съеденных, включая парнишку из провинции, которому вообще не следовало уезжать из Мэна, а я нанесла убытков общей стоимостью на четверть миллиона долларов, пытаясь убить рыбину, которая их сожрала. Только оказалось, что я промазала. В «Пост» это было в заголовке, только они перепутали акулу с аллигатором: «ПОСЛЕ ВЗРЫВА УБИЙЦА-РЕПТИЛИЯ ВЫЖИЛА». Я-то думала, что перенесла шок неплохо, но когда читала об этом в метро, меня вырвало. Так что сейчас где-то в Бруклинском коллекторе плавает Carcharodon-убийца, а какой-то человек в заблеванном костюме осыпает меня проклятиями. Да, пока не забыла… — Она продемонстрировала Змею биомонитор, стягивающий руку. — Врачи согласились выпустить меня пораньше при условии, что я буду следить за своими жизненно важными органами. Если среди ночи он завоет, это значит, что я поймала микроба и либо горю в лихорадке, либо бьюсь в конвульсиях, так что, если что услышишь, будь добра, позвони 911. Но сначала, наверное, стоит избавиться от лошади.
— Бедняга, — сказала Змей. — Тебе же необходимо покурить.
— Катастрофически.
И они поднялись на крышу. «Святилище Файн» в Бауэри сначала, еще в 1870-х, было обычным отелем; в комнате Джоан до сих пор висела медная табличка, предупреждающая постояльцев не задувать свет, не выключив предварительно газ. Оранжерею на крыше разбили во время Первой мировой, чтобы вырастить сад победы. Из-за соседних небоскребов и недостатка солнечного света к середине 1940-х вся зелень увяла до 2018 года, пока Джоан не выкупила здание. Она расчистила мусор, провела свет с полным спектром, поставила несколько шезлонгов и высадила цветы.
Они со Змеем частенько ходили в этот маленький Эдем выкурить по сигаретке. Дюжина длинностебельных роз, которую прислал Гарри, терялась среди тысячи живых тюльпанов, нарциссов, гладиолусов, незабудок, люпинов и прочих цветов; дым сигарет тоже терялся среди разнообразия ароматов. «Ревлоновский» воздухоочиститель уловил поступление никотина и заработал на двойной мощности.
— А конокрадство все еще наказывается смертной казнью? — полюбопытствовала Змей.
— Только во Флориде сейчас за что-то карают смертью. Но сомневаюсь, что кража лошади стала ненаказуемой вообще, даже в Неваде.
— Понятно, — ответила Змей и снова сменила тему: — Сегодня утром я подала заявление еще на одну работу.
— Жокеем?
— Очень смешно. «Строительство Ганта», на самом деле.
Джоан рассмеялась:
— Хочешь помогать Гарри строить «Новый Вавилон»?
— Тебя это будет смущать?
— Нет. И что ответили?
— Как обычно. Скажешь кому, что тебе сто восемьдесят один год, и нанимать тебя сразу отказываются. Я пыталась втолковать им, что обязательный выход на пенсию имеет смысл, только если умрешь раньше, чем истратишь все свои сбережения. Никакого понимания.
— Если бы ты смогла добраться до матери Гарри, спорить готова, она бы тебя наняла. Она фанатела по Гражданской войне.
— Ты по-прежнему считаешь меня такой же чокнутой, как Максвелл?
— Даже моя мать была нормальнее его, — ответила Джоан. — Но сто восемьдесят один год — слишком уж долгая жизнь, да.
— Ну давай тогда. Спроси меня о чем-нибудь.
— Ладно. Кто был вице-президентом во время первого срока правления Линкольна?
Змей пожала плечами.
— Да кому надо помнить вице-президентов? Глупый вопрос.
— Ну так я ведь каждый раз именно его задаю. Могла бы уж и найти.
— И дискредитировать себя? Мое невежество вполне доказывает мою честность.
— Ты думаешь?
— Джоан, помнишь Евангелие? Как мы поняли, что Матфей, Марк, Лука и Иоанн не врут? Потому что их рассказы о жизни Христа не сходились друг с другом. А вот если бы они соглашались по каждой мелочи, вот тут то возник бы повод чего-нибудь заподозрить.
— Значит, по тем же меркам, если бы ты идеально помнила 1860-й, я бы поняла, что ты самозванка. А поскольку ты не помнишь, значит, ты и вправду пережила то время.
