отца в другой сектор, но у него остались записи голограмм из палаты Фаустуса. Не имея никаких других артефактов, Иоганн стал просматривать дома архивные записи и внезапно ему показалось, что в то время, когда у Фаустуса начались судороги, и Рита наклонилась к его голове, то между их головами был виден блок внешней памяти какой-то новой конструкции. Иоганна осенила догадка, что его коллега и дочь подключались одновременно к одному и тому же блоку внешней памяти. Ради каких целей дочь пошла на такой риск, неужели Фаустус увлёк её идеей бессмертия? Иоганн конечно бы мог заявить о своих подозрениях в Высший Совет, но тогда бы наверняка и он, и Рита оказались бы в startup-урбаюните. Для Иоганна перспектива жить в комнате-пенале, питаться в общественной столовой по расписанию и в обязательном порядке осваивать какую-нибудь новую для себя профессиональную область, пока твоей персоной не заинтересуется какой-нибудь специализированный урбаюнит, была как кошмарный сон. Да и в startup-урбаюните, как известно, нет кольцевого бульвара, по которому Иоганн любит гулять каждый день, а он уже так привык к добродушным гориллам-охранникам, которые всегда приветственно машут ему руками. Если бы они знали, что именно благодаря его изобретению они полжизни отдали программированию! При выходе на пенсию им подключали к мозгу внешний блок охранника и теперь они беззаботно наслаждаются жизнью в зарослях бульвара, попутно выполняя социально-полезную функцию.
На этом месте иллюзион обрывается, оставляя больше вопросов, чем ответов. После просмотра истории Фаустуса «страшный» иллюзион про инкуб кажется мне теперь по-детски наивным. Мы в сфероиде познания знакомились с религиями прошлого, и скрытая интрига иллюзиона про Фаустуса очень похожа на идею реинкарнации, но почему Рита добровольно согласилась на то, что Фаустус станет частью её сознания? Или, может быть, Фаустус научил внешнее устройство памяти не только записывать информацию из мозга, но и переносить её обратно в другой мозг, а в этом случае Рита — просто матрица для Фаустуса. И Фаустус продолжает жить как часть сознания Риты? Теперь понятно, почему Высший Совет так щепетилен по отношению к этой теме.
Со всеми этими мыслями я пошёл к Элен, вернее, она назначила мне встречу. Я поздоровался с учителем и не знал с чего начать разговор. Она увидела мою растерянность и предложила сегодня провести совместную медитацию. Я был взволнован и смог в ту медитацию опустить точку концентрации внимания только до позвонка, отвечающего за печень. После медитации Элен сказала мне, что она очень переживала за меня и за то, что не смогла сразу понять, как помочь мне победить неявный страх коммуны, но теперь она чувствует, что я взволнован уже не от той детской истории. Для меня, конечно, было странно, что учитель невольно поставила перед своим учеником столько новых вопросов, но детский страх перед коммуной у меня действительно исчез.
Я обещал вернуться к особенности нашего быта, а именно: почему мы не ходим друг к другу в гости. Чтобы объяснить эту обыденность необходимо углубиться в историю. Когда мой отец был ещё подростком, в Урбаюнит395 провели плебисцит под названием «Равенство или возможности?» Общество разделилось почти пополам, но победили всё-таки сторонники равенства. С тех пор в нашем урбаюните все граждане равны, все услуги и товары у нас бесплатны, у нас вообще нет денег. Но сам Урбаюнит395 за все внешние ресурсы должен платить, поэтому учёт затрат всё равно ведётся очень строго, как количественно, так и в полезных единицах, которые, по сути заменяют деньги. Так вот, расходы каждого человека учитываются, хоть он за них и не платит, и если за три года количество затрат на человека превышает количество полезных единиц, которые он принёс урбаюниту, то его могут выселить в startup-урбаюнит на переобучение, причём даже члены семьи не смогут компенсировать убыток этого гражданина своим положительным сальдо, потому что у них нет права распоряжаться своими полезными единицами. И хотя стоимость воды оценивается большим количеством полезных единиц, но не это стало причиной негостеприимности урбаюнитцев. Первые годы равенства все радовались тому, что можно не задумываться о своих тратах, но постепенно Совет установил счётчики на все услуги, а потом потребовал вносить в базу данных отчёт о воде, потраченной гостями, причём гости должны были акцептировать эти показания. Наш сосед Геннадас, к которому в молодости, по словам отца, особенно часто ходили подружки, часто шутил в то время, что он всем «прощает», но когда Совет выставил ему длинный список посещений с длительностью больше часа его апартамента и потребовал отчёт о расходе воды гостями, то Геннадас рассвирепел и кричал на всю округу, что не за это он боролся, когда агитировал голосовать за идеи равенства. Но его перевели на минимальный паёк воды, позволяющий два раза сходить в туалет и утолить естественную жажду. С большим трудом он составил отчёт и упросил подписать его всех посетивших его дам, а после этого уже никого больше не приводил к себе домой.
По этой же бюрократической причине я столкнулся с большими трудностями, когда начал искать в своём урбаюните пачку бумажных листов, так как писчая бумага не входит в список необходимых для жизни товаров для взрослых. Принцип равенства не позволяет удовлетворять чьи-то прихоти за счет насущных потребностей большинства жителей — так прописано в Кодексе Равенства, который не может нарушить никто, независимо от его статуса. Вначале я обратился с просьбой в Совет Урбаюнита395 и через два дня в моей коммуне я прочитал обоснованный отказ. Многие жители других урбаюнитов удивятся таким сложностям. Действительно, я даже не могу попросить бумагу у кого-нибудь из знакомых, потому что по Кодексу Равенства граждане не могу самовольно распоряжаться имуществом, а если у них появились излишки чего-то, то они обязаны сдать их в Совет, потому что принцип равенства гарантирует только потребление по потребностям, а сверхпотребление является проступком, противоречащим Кодексу Равенства. Но я всё-таки решил эту проблему. Каждый житель Урбаюнита395 имеет право один раз в жизни съездить на море, для этого нужно с самого детства записаться в лист ожидания. И, оказывается, была принята поправка к Кодексу, позволяющая заменить поездку на море на право заказать себе любые не нужные для жизни товары в пределах сэкономленных для Совета полезных единиц. Мне, конечно же, хотелось потрогать руками море и вдохнуть его запах, который невозможно уловить через коммуну, но бумага для меня была важней. Но я всегда верил, что когда-нибудь увижу море.
Перед выходом на пенсию, когда Геннадас уже готовился покинуть наш урбаюнит и возвращался после прощальной прогулки по
