Бережно взяв диадему, Альбия подняла её над головой. Драгоценные камни переливались, преломляя свет.
«Он на забыл обо мне!» – подумала девушка и почувствовала щемящую радость в сердце.
Восторгаясь подарками, ни Альбия, ни Басса не заметили, как из свёртка с вещами выпал свиток, скреплённый печатью с изображением выходящей из морской пены Венеры.
Когда Басса ушла, унося подарки от Блоссия, весталка глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она думала о Марке, и так – с мыслями, с мечтами о нём – она и уснула.
Маленькая сирийка по имени Элат приподняла занавес и скользнула в комнату бесшумно и ловко, точно змея. Светильник горел ровным пламенем, отбрасывая на лицо спящей Альбии золотистые блики. Сирийка слышала её размеренное спокойное дыхание. Она на цыпочках подошла к ложу и, почти не дыша, протянула руку к лежавшему на полу папирусному свитку.
Глава 28Деллия заканчивала ужин, на котором был также Луций Магий, когда в триклиний вошла Сира; в руках рабыня держала свиток папируса, скреплённый печатью с изображением Венеры.
– Что такое, Сира? Чего тебе? – недовольно спросила Деллия, строго взглянув на рабыню.
Ничего не отвечая, Сира протянула ей свиток.
По мере того, как прочтение письма близилось к завершению, преображался и облик Деллии. Лицо её исказилось, губы дрожали, ноздри раздувались, как у тигрицы, жаждущей крови. Наконец она отшвырнула свиток в сторону и, сжав кулаки, невидящим взором уставилась в одну точку.
Магий поднял свиток с удивительной ловкостью, быстро ознакомился с его содержанием и, взглянув на Деллию, сказал:
– Обдумай своё решение. Я уже вижу это послание в руках у Августа – и это не кажется мне удачным способом мести.
Чуть приметная зловещая улыбка скользнула по губам Деллии.
– Именно так я и поступлю, – ответила она голосом, похожим на змеиное шипение. – Когда ещё мне представится подобный случай?
– И всё же осторожность не помешает, – заметил Магий.
– При чём здесь осторожность?! – вскричала Деллия, краснея от гнева. – Это письмо ясно и неопровержимо доказывает, что между Марком Блоссием и весталкой Альбией существует связь! Каждое слово из этого любовного послания свидетельствует об их близких отношениях!
– Я вижу, ревность лишила тебя способности рассуждать, – отозвался Магий с невозмутимым спокойствием.
Но Деллия не слышала его: иные мысли занимали её ум. Она вперила в Сиру злобно горящие глаза и громко спросила:
– Где та глупая овца, что клялась верно служить мне? Разве ты отпустила её без моего ведома?
– О нет, госпожа, – смиренно ответила Сира, – она ожидает в атрии.
– Ну так приведи её сюда!
Рабыня вышла из триклиния, а Деллия снова опустилась на ложе и взглянула на Магия. Тот доедал рагу из антилопы, и на лице его было выражение такого равнодушия, точно он не имел никакого отношения ко всему происходящему. Его спокойствие и хладнокровие выводили Деллию из равновесия, но она всё же воздержалась от колких замечаний. Наконец занавес поднялся, и в триклинии появилась мнимая слепая в сопровождении Сиры.
– Я с радостью отстегала бы тебя, гадкая девчонка, а затем отправила бы обратно в таверну Ларция прислуживать пьяным оборванцам! – накинулась Деллия на девушку. – Ты не должна была уходить из дома этой весталки, не дождавшись её ответного письма! Имей я на руках оба письма, мне не стоило бы труда доказать, что между Блоссием и весталкой существует обоюдное влечение!
– Но, госпожа, весталка не собиралась писать ответ, – робко проговорила Элат, преданно глядя на римлянку.
Деллия была готова обрушить на девушку весь свой гнев и выместить на ней свою ненависть к Марку и его возлюбленной, но в разговор вмешался Магий.
– Весталка оказалась куда более осторожной, чем ты, Деллия. Это делает ей честь.
Деллия обратила на него свой горящий взор, её лицо побледнело от ярости.
– Ты собираешься меня учить?
– Вовсе нет, благородная Деллия! – с оттенком иронии ответил ей Магий. Затем, переведя глаза на Элат, прибавил: – Но у меня такое чувство, будто эта девушка рассказала нам не всё.
– Весталка не знает об этом письме, – призналась Элат, подтвердив слова Магия. – Она его даже не видела.
– Какая удача! – воскликнул довольный Магий. – Не иначе, как сами Фурии благоволят нам!
– Что ты задумал? – Деллия напряглась в ожидании ответа, но Магий жестом дал ей понять, что не станет говорить в присутствии рабынь.
Когда, повинуясь воле госпожи, обе сирийки вышли, Деллия повторила свой вопрос.
– Послушай меня, Деллия, и запомни: ты никогда не достигнешь победы, если будешь уступать своим чувствам, – заговорил Магий, который, как видно, не отказался от роли наставника. – Умей быть бесстрастной, а решения принимай лишь обдуманные и взвешенные.
– По-твоему, моё решение неудачно или невыполнимо? – снова вскипела Деллия. – Однако ты должен знать: среди приближённых императора у меня много знакомых, которые в любой момент готовы оказать мне любую услугу. Уже этой ночью письмо Блоссия к весталке попадёт к Августу, и, я уверена, император не замедлит вынести им обоим справедливый и суровый приговор.
– Ты далеко уходишь в своих мечтах, Деллия. Но желаемое не всегда становится явью.
– И что же ты хочешь делать с этим письмом, ученик Хирона?
– Вернуть его обратно, о дочь Цирцеи.
Услышав ответ Магия, Деллия посмотрела на него так, точно он вдруг сошёл с ума.
– Ты не ослышалась, – продолжал Магий, отодвинувшись от стола, уставленного изысканными блюдами. – Девчонка должна положить письмо на то же место, но так, чтобы весталка увидела его. Мы знаем, где находится Марк Блоссий, и нужно сделать так, чтобы они встретились. Главное: у нас будет достаточное число свидетелей этой порочной связи.
– И как ты собираешься устроить им встречу?
– Сейчас я тебе всё расскажу, великолепная Деллия, только наберись терпения выслушать меня до конца...
Глава 29Марк Блоссий – Альбии:
«Любимая моя, прошло столько времени с тех пор, как мы расстались, но у меня в ушах всё ещё звучат слова твоего признания, и я вижу на твоих прекрасных глазах слёзы, которые мне так хочется осушить поцелуями. О моя Альбия! Я восхищаюсь тобой и люблю тебя так, что хотел бы вечно говорить о тебе...
Знаешь, я мечтал о том, как мы могли бы быть счастливы вместе. Но не боги, а люди – с их нелепыми предрассудками и приверженностью следовать законам древности, в которых больше пафоса, чем здравого смысла, – так вот, именно эти люди разлучили нас, развели наши судьбы в разные стороны. Теперь мне не остаётся ничего другого, как желать, чтобы ты обрела покой и счастье пусть без меня, но с тем, что тебе всего дороже в этом мире. Я всё готов отдать, даже собственную жизнь, ради того, чтобы видеть тебя, моя драгоценная Альбия, счастливой.
