так? — Дверотль вложила в эти вопросы всю свою усталость, но, тем не менее, не теряла усердия.
— С симметричными и держащими строгую форму предметами всегда тяжелее всего. Мячи и шары, кубики, бриллианты. Со временем, ты и это освоишь. Нужно только научиться чувствовать гармонию в них.
— Кажется, сегодня мне самой уже не хватает гармонии. Сколько мы здесь? Часов семь? Я не жалуюсь, ты не подумай, но когда уже можно закончить? — Мяч в ее руках неуправляемо завертелся и превратился в тряпочку, словно воздушный шарик.
Окинув оценивающим взглядом результат ее творений, Рэй слез с гамака и к глубочайшему облегчению девушки произнес:
— Хорошо, достаточно на сегодня. Можешь в любое время и без меня приходить сюда тренироваться с тем, что сегодня освоила. Пойдем.
Стоило паре вернуться в отель, как Ширу настигло новое удивление: время в номере сдвинулось всего на пару минут, несмотря на то, что постояльцы отсутствовали несколько часов.
Предвосхищая вопрос, Рэй первым взялся пояснить этот феномен:
— Время в том мире идет в несколько раз быстрее, чем в этом. Вот и все.
— Серьезно? Почему ты мне раньше не рассказал? — Шира, забыв про усталость, метнулась к своей кровати за подушкой и одеялом.
— Что ты намерена делать?
— Останусь там как можно дольше, конечно же. В этой комнате буду и отдыхать, и тренироваться, не тратя настоящего времени. Нужно бы еще перекусить взять.
— Что значит «настоящего времени»? Ты неправильно поняла: время везде одинаковое, и проходит оно вполне себе по-настоящему. Отличия есть только при сравнении двух этих миров, — Рэй следил за каждым движением воодушевленной новой информацией девушкой.
Шира с горящими глазами усмехнулась:
— Я все поняла верно. Здесь пара минут для тебя, там для меня целые часы тренировок. И все довольны! Я буду возвращаться за тобой в этот мир, когда мне нужна будет помощь или новый урок.
— А подумать о последствиях искаженного времени? Такая несостыковка приведет к тому, что через пару часов ты состаришься на неделю, а пара незамеченных дней сворует у тебя годы.
Но подобный аргумент ничуть не расстроил новоиспеченного мага:
— Ты забыл, что я дверотль. Пара потерянных лет на мне абсолютно никак не скажется. Поэтому, придумывай новое упражнение, учитель. Через несколько минут я вернусь за новыми знаниями. — И она выскочила в дверь.
— Надеюсь, через пару минут ты действительно вернешься, а не умрешь от переутомления в полном одиночестве, — крикнул он вслед. — Не то, чтобы я переживал за тебя, но без рабочего дверотля одному в этом мире мне все-таки придется туго.
Прошло уже восемь минут, как маг остался в опустевшей комнате. Волноваться он пока не намеревался, но вот расслабиться не мог. Чтобы занять свои мысли чем-нибудь отвлеченным, он, может и не специально, начал вспоминать собственный опыт с комнатой для тренировок.
Его знакомство с магией началось еще в далеком детстве, когда старуха Измарола, будучи уже в то время могущественным магом и волшебником, начала тренировать подобранного ей мальчишку. Женщина каждый день требовала безупречного выполнения все новых и новых заклинаний и ритуалов, а по выходным с помощью знакомого дверотля отправляла воспитанника в комнату, совершенствовать те практики, которые особенно плохо выходили у Рэя среди недели.
За несколько лет парень освоил колоссальное количество знаний, читая старинные, порой полностью запретные книги, манускрипты и свитки. Но всего, что он узнавал, молодому магу было мало. Он уже в детстве понимал, что магия дает безграничную власть и силу, нужно лишь заплатить ей достойную цену. В погоне за могуществом, которого Рэй в глубине души мечтал обрести все больше, парень уже совершил множество темных деяний. Иногда он останавливался и спрашивал себя: неужели он настолько жестокий и алчный человек? Если нет, то что тогда движет им в погоне за обретением всего этого? Откуда берется тот гнев, та ярость и остервенение, с которым он проливает все новую и новую кровь? Только ли за тем, чтобы обрести безграничную власть, или может доказать что-то себе или кому-то другому? Со временем он перестал останавливаться, чтобы задавать вопросы, на которые все равно не было ответа. Лишь болезненное воспоминание где-то далеко в памяти иногда давало о себе знать, гноилось и мучительно ворошило прошлое.
Счастливое детство в маленьком портовом городке одной из торговых планет какого-то уже позабытого им мира. Беззаботные солнечные дни, наполненные материнской любовью. Затем светлая картинка прерывается, и краски тускнеют. Война. Какая-то глупая, никому не нужная, всеразрушающая и плодящая хаос. Всего один миг. Кадры в памяти прерывисто сменяют друг друга. Маленький плачущий мальчик бежит за мамой в толпе людей, в надежде спастись и укрыться от взрывов. Она заводит его в еще сохранившийся дом и просит спрятаться, подождать ее здесь и обещает через минуту за ним вернуться, растворяясь в потоке людей. Взрыв, и стена этого дома падает прямо внутрь. Мальчик успевает нырнуть между балок. Крики снаружи усиливаются. Он ждет. Минута, две, вечность… Мама не возвращается. Вдруг чья-то рука вытаскивает ребенка из-под обломков и тащит наружу. Там, кроме окровавленных трупов, больше не осталось ни единой души. Вырываясь и плача, мальчик зовет свою мать. Но чужой незнакомый еще тогда женский голос отвечает, что ждать больше нельзя, она не вернется. И вот космический корабль с группой выживших навсегда отчаливает от пристани в городе, который теперь стал лишь болезненным воспоминанием.
— Не знаю, успел ли ты соскучиться, но я жутко проголодалась и не могу больше терпеть. — Шира по своему обыкновению влетела словно тайфун, бесследно разрушив вязкую тишину комнаты.
* * *
Словно вчера не произошло ничего особенного, Айрис пила кофе, погрузившись в книгу в своем любим кресле. Завтракала она в одиночку. Приближалось время обеда, но женщина так и не знала, на сколько порций готовить.
В этой жизни Парадокс решила не заниматься особо важными или сугубо рутинными делами. Она также не заводила друзей в этот раз, нигде не числилась и ничем не увлекалась. Кажется, по такому сценарию протекали и последние несколько жизней. Сама Айрис называла это «кризисом Парадоксов»: когда ты уже устал от бесконечных перерождений и больше не испытываешь интерес ни к чему. Некоторые из тех Парадоксов, что ей удавалось иногда случайно встречать на пути, рассказывали, как в подобный период просто, раз за разом, прерывали новую жизнь, не успев ее толком начать, только потому, что надеялись исчерпать лимит перерождений и прийти, наконец, к финалу. Как будто переключаешь фильм еще до того, как успел проиграть вступительный кадр. Но из кинотеатра тебя так и не выпускают. Поэтому, рано
