Зато снова появились солдаты, которые сразу стали планомерно стрелять по окнам ближайшего к нам дома. Окна выходили как во двор, так и на проулок. С той стороны тоже кто-то начал жечь квартиры. Долго это не длилось – вскоре дом заполыхал. Из подъезда выскочило несколько человек, двое судорожно пытались сбить с себя огонь. Пара человек выпрыгнула из окна, которое не пострадало от бластера.
Я ожидал, что солдаты откроют огонь по выскочившим людям, но те стояли неподвижно, держа под прицелом окрестности. Появившийся с проулка военный погнал спасшихся людей со двора. А человек с прибором громкого вещания (я про такой раньше и не слышал) вновь призвал скрывающихся людей выходить из домов. Когда несколько солдат приблизились к другому дому, нацелившись на окна, оттуда стали появляться люди, которых тут же отправляли в сторону проулка.
После того, как вышел последний человек, солдаты открыли огонь по второму дому. Если там кто-то и остался, то оказался сожжен. Пример получился наглядным – во двор потянулись люди, вылезающие из пока еще целых домов. Всего я насчитал больше полутора десятков сдавшихся – это вместе со спасшимися из первого сожженного дома.
Другие дома солдаты жечь не стали, видимо, решили приберечь заряды. Живя в элитном квартале, я слышал, что больше половины охранников, ходящих с бластерами, на самом деле почти безоружны. Бластеры были без зарядок – так, попугать наличием оружия. А почему «почти»? Потому что охранники еще и кинжалы имеют – вот и все их реальное оружие. Да и другая половина, что имела бластеры, тоже особо похвастаться не могла – как правило, зарядов в их оружии имелось на три-четыре-пять, изредка больше выстрелов. Так что нечему удивляться, что солдаты перестали палить из бластеров.
Зато взамен несколько человек начали таскать в оставшиеся целехонькими дома какие-то ящики. Вначале я не понял, что это может быть. А потом до меня дошло – ведь брамингеймец сообщал, что дома будут взорваны! И в наш дом тоже понесли один из ящиков.
- Ребята, дом взорвут, подвал, может, и сохранится, да только его засыплет рухнувшими этажами. Нам не выбраться, так и останемся в этой могиле.
- Рвем?
- Надо, только давайте через другой выход, может быть, повезет и там никого не будет.
- Вряд ли, этот толстяк сказал, что весь квартал будут жечь и взрывать.
Перед вторым выходом нас задержал Ахилл.
- Мешки! Там бластеры, из которых мы стреляли. Найдут – убьют.
- Оставляем здесь.
- Лады, тогда я мешки припрячу в ближнем тайнике. Если выкрутимся, то вернемся, раскопаем и достанем.
- И вот что еще, ребята, - я задержал их еще на несколько секунд. – Про того сожженного солдата. Будут спрашивать – мы тут ни при чем, сваливайте на неизвестного эмпата. Дескать, солдат дернулся, схватился за голову и упал. А бластер какой-то мужик схватил и потом пальнул.
- Нет. Другие тоже ведь видели, и они скажут иначе. Надо говорить, как было, но не про нас. Кто-то пальнул, потом бластер подобрал.
- А ведь верно, - я понял, что моя версия была ошибочна. В самом деле, есть же свидетели, видевшие, как убивали солдата.
В это время до нас донесся звук взрыва. Мы поняли, что медлить нельзя, следующим может оказаться наш дом. И рванули наружу. Далеко уйти не удалось – за домом, что был напротив, нас ждали солдаты. Под прицелами бластеров мы огорченно подняли руки. Один из солдат ощупал одежду, отобрал ножи и другое железо (припрятанные деньги не нашел!) и кивком головы направил дальше. Пройдя под прицелом сопровождающего солдата, наша четверка оказалась в компании людей, таких же, как и мы, решившихся сдаться.
Время от времени доносились звуки взрываемых домов, а наша группа постоянно пополнялась местными жителями. Впрочем, если внимательно приглядеться, то не все они являлись обитателями старого города. И вовсе дело не в одежде. Кто-то, действительно, ею совсем не блистал, но встречались арестованные, одетые вполне прилично, разве что немного грязновато. Здесь нужно смотреть не на одежду, которую обитатели городского дна вполне могли пограбить в опустевших домах, а рассматривать лица людей. Есть что-то такое, что явно отличает жителей старого города от нового, а тем более элитного квартала. Вот и сейчас я, разглядывая своих соседей по несчастью, довольно легко определял тех, кто был чужд для старого города.
Откуда другие? Что им здесь делать? Скорее всего, это беглецы из Лендона, мобилизованные в одну из освободительных армий и пригнанные под страхом смерти. Сам же видел, как их гнали вперед, а затем новоявленные вояки драпали обратно под выстрелами брамингеймцев. Знакомых среди арестованных я не заметил, но кто знает, общие знакомцы могут и появиться. Поэтому незаметно отозвал своих друзей на край оцепленной площадки и тихо обрисовал ситуацию.
- Нельзя врать, что мы все время здесь были. Могут узнать про наши армейские дела. Я предлагаю сказать правду, только не всю. Мы с Торри из местных фермеров, вы из беспризорников, что сбежали из города. Потом нас всех загнали в армию сенатора Кригерта. Потом обстреляли гладеры, потом десятники стали резать друг друга – здесь говорим все, как было. Потом мы сбежали и забрались в подвал.
- Сойдет. Должны поверить.
- Только вот еще что. Я представлюсь другим именем, Рики Шрадера брамингеймцы ищут. Называйте меня Рокки. Запомнили?
Пока все ждали, что же будет с ними дальше, я проверял свой дар, благо представилась возможность. Рядом людей было много, и я погрузился в эмоции арестованных. Даже удавалось доставать до охранников, которые время от времени к нам приближались.
На пять, даже семь метров дотягиваться удавалось, дальше было сложнее. Результат, конечно, плохой, но с другой стороны, дар свой я не потерял, только ослабил его. И все из-за перенапряжения с этими двумя эмпатами. Впрочем, я старался сильно не расстраиваться, надеясь, что все это временно и через какое-то время смогу восстановить свои эмпатические способности.
Ближе к вечеру всех провели под охраной к одному из домов и приказали забраться в подвал, закрыв сверху за собой тяжелую дверь. Как я понял, здесь уже находились люди, но
