том же месте, с сгорбленной спиной и рубиновыми от крови коленями.
Ульяна чувствовала, что все было неправильно, что нужно было дать возможность Дарье взглянуть на уже давно остывшее тело, и потом позволить ей испытать всю глубину утраты наедине с собой или родственниками. Но реальность была жестока. Рядом были лишь они – гости и работники центра «Островок».
Сотрудники полиции прибыли на место в течении получаса после звонка. Юля сама, казалось, балансировала на грани истерики и внутренней собранности. Как будто понимала, что теперь кроме нее тут командовать некому, а ведь столько всего еще нужно сделать. Отослать всех на завтрак, заказать продукты на следующую неделю, заплатить за электричество и интернет, и, собственно говоря, что-то решить с этой сменой. Это даже не считая всех распоряжений для похорон. Сколько еще времени Дарья проведет в неудержимых рыданиях, неизвестно, а центру и его обитателям нужна определенность.
Филатова догадывалась, что когда последнее распоряжение на день будет отдано, и последний на тот вечер е-мейл будет отослан, последняя подпись будет поставлена на очередную ведомость, Юлия снимет с себя костюм первого ассистента, и позволит себе впитать и прочувствовать всю не объемную скорбь и печаль этого дня. Расплачется, просмотрит фотографии в галерее телефона, прочитает смс-ки и сообщения от своей строгой, но справедливой начальницы. Прольет слезы о том, какое чудесное будущее могло бы ожидать Веронику Серых, до какого возраста она могла бы жить, скольких внуков бы могла вырастить.
Но это будет позже. Теперь же, день только начинался, и вместо соплей и размазанной соленной воды по лицу лице, Морьева обещала себе руководить процессом и сделать это так, чтобы Ника Юрьевна могла гордится своей помощницей. Не уронить честь «Островка»! Вот что главное!
Тело осмотрели, сфотографировали, положили с пакет и увезли. Даша в этот момент не была рядом. Никому не нужно видеть мертвые тела своих родственников в пластиковых пакетах. Вскоре на базу приехал и следователь, Николай Петрович Охотский. Он попросил всех сохранять спокойствие и сразу извинился за то, что день сегодня будет длинный и нелегкий не для кого, особенно тех, кто был близок внезапно умершей. Охотский решил, что разместится в столовой и побеседует со всеми, кто в прошлую ночь находился на территории базы, пока его сотрудники осматривали домик-кабинет Серых.
Худеющие, вместе с работниками «Островка» были загнаны, словно стадо овец, на второй этаж, в зал, где Ульяна проводила занятия фитнесом. Список всех присутствующих, включая и саму себя, Охотскому предоставила Юлия. Начать разговор Николай Петрович решил с Дарьи: она немного успокоилась, вместо рыданий теперь роняла капельки слез, немедленно утирая их бумажными салфетками. Она сама захотела пойти первой, чтобы потом отправится к себе в комнату и побыть одной. Это желание было трудно не понять: свидетелями боли и шока от ужасной новости стало почти пол базы, девушке просто хотелось забраться в свою ракушку и на какое-то время закрыться от внешнего мира.
В начале десятого приехал Бубенцов. Ульяна увидела его совершенно ошарашенный вид, когда психолог поднялся в зал. Не иначе, как дожидаться своей очереди беседы с Охотским. Однако Михаил Иванович мешкать не стал. Посидел на стульчике, рядом с плазмой, а затем подсоединил свой ноутбук к телевизору и, нажав на пару клавиш, вывел изображение на экран: «Процесс горя и скорби по внезапно ушедшим».
Сидевшие на полу женщины, без умолку болтавшие до этого, словно детсадовцы, мигом затихли, увидев черные буквы на белом фоне. Из кармана пиджака Бубенцова донеслась короткая мелодия. Психолог нервно вытащил телефон, сбросил звонок и выключил звук.
– О-о-о, Михаил Иваныч, а где же ваша «Супернова»? – заметила Лариса, сидевшая прямо напротив плазмы.
Мужчина пару раз поморгал, и с презрением глянул на свой старый «Айфон», модель которого вышла лет пять назад:
– Украли. Вчера. Вытащили из машины.
– Да вы что? – с сокрушением ответила Ирина, которая приехала в «Островок» после шести провалившихся попыток похудеть самостоятельно, – а вы в полицию заявили?
– Нет, не успел, хотел сегодня…
– Так вы, может, следователю прямо после показаний и заявите. А то, кошмар какой! Ужас, вот сволочи! Ваша «Супернова» поди дорогущая была! Так жалко…
– Да замолчи ты, Ирка! – перебила ее Ольга, сидевшая на полу в самом центре зала в позе лотоса, с руками, сложенными на груди, и прямой осанкой, словно турецкая царица, – тут человека убили, а ты с тут из-за телефона сопли разводишь!
– Чего сразу убили? – не растерялась Ира, – оступилась Ника Юрьевна, схватилась за перила, но не смогла удержаться. Упала. Несчастный случай.
– Ты ее бицепсы видела? – тут же отреагировала Оля, – она пятьсот раз могла подтянутся! Ника была в такой форме, что хоть завтра на фотосессию в бикини!
Это заявление вызвало у некоторых явную задумчивость на лицах, каждый в зале пытался припомнить случаи, когда Вероника появлялась на публике в обтягивающих леггинсах, коротких шортах или майках без рукавов.
Ульяна, которая вместе с Эллой Викторовной стояла рядом с окном, прислонившись бедрами к белому подоконнику, почесала висок. Она ведь совсем об этом и не подумала. Ей почему-то сразу было ясно, что ее начальница стала жертвой несчастного случая. Мало ли что бывает: голова закружилась, или оступилась директриса, а тут камни. Сколько она на них пролежала? Мучилась ли или нет? Пыталась ли позвать на помощь? Кто же теперь узнает.
Между гостями завязался резвый разговор на тему того, каким образом Серых могла очутится под утесом. Уля обратила свое внимание к Элле, которая переписывалась с кем-то по телефону.
– С Эдиком разговариваю, – пояснила Стрелова, не отрывая внимательного взора от девайса, – бывший муж Ники, Дашин отец. Он – музыкант, в данный момент на гастролях в Чехии.
– На чем играет?
– На барабанах и гитаре, – Элла вздохнула, – прилететь сможет только через пять-шесть дней: расписание рейсов не очень удобное.
– А родители Вероники Юрьевны?
– Давно в живых нет, – женщина потерла переносицу и закрыла глаза, убрала сотовый в карман спортивных штанов.
Ульяна не знала, как ей помочь. Все они тут – случайные знакомые, за исключением самой Стреловой и Дарьи. На утомленном лице Эллы то и дело проблескивало отчаяние вперемешку с горем, но она, будучи медицинским работником, и от того знающая смерть немного лучше, чем все остальные в этой комнате, могла на время отстранятся от своих переживаний об усопшей подруге, чтобы выполнить определенные задачи. Такие как переговоры с Эдиком или эмоциональная поддержка Дарье. Ульяна была уверена, что завхоз поможет и Юлии в решении организационных проблем, которые непременно возникнут очень скоро.
Сама Юлия сидела на одном из стульев,
