Книга (Не)пара - Эллин Ти

— Больно надо, — фыркаю. — С чего мне вообще его ревновать?

— Ну, например с того, что он носится с твоей рукой, что не ведёт себя как сволочь, что снится тебе каждую ночь, м?

— Лис, — ворчу. Не знаю, как реагировать и что говорить. Возможно, Лиска права. Но только в том, что он не ведёт себя как сволочь и снится мне ночами. Ревность? Нет. Мне не нравится Савельев как мужчина для отношений. Но для секса — очень даже. В целом, даже для общения сойдёт. Но я его не ревную. Нет. Не-а. — Не ревную я его. С чего бы? Просто он мне с рукой помогал все время, почему-то кажется, что я ему помочь должна. Только как, не знаю.

Но договорить мы практически не успеваем, потому что девчонка из нашей группы решает, что поругаться с преподом очень круто, и следующие сорок минут он гоняет нас всех так, что от моих сорока пяти килограммов остаётся наверное всего десять, остальные уходят с потом или тупо валят от меня из-за усталости.

Я никудышный спортсмен, я не хожу с Лиской в зал, не бегаю по утрам и вообще в принципе не дружу с физическими нагрузками. Генетически с фигурой меня все устраивает, потому я и не заморачиваюсь особо, но, когда под конец занятия я чуть не падаю в обморок с сумасшедшим сердцебиением, понимаю, что привычки свои надо всё-таки пересмотреть…

Именно в эту секунду в голову приходит идея. Я знаю, как помочь Савельеву.

И даже понимаю, зачем мне это нужно.

На третьей паре решаюсь написать длинному, потому что тупое чувство вины меня все ещё не отпускает. Правда не знаю, почему так происходит, но с этим точно нужно что-то решать. Но в сети Артем не появлялся со вчерашнего вечера, и я понимаю, что попытка достучаться в соцсети заведомо провалилась.

Не без стеснения беру у Егора номер Савельева, но Колосов не задаёт лишних вопросов и покорно диктует заветные цифры, закусывая губы, чтобы не улыбаться вместе со своей возлюбленной. Ну их вообще. Пусть думают, что хотят.

Звоню первый раз, второй, и даже третий, но трубку никто не поднимает, и почему-то мне кажется, что это намеренно. Чувство вины разрастается в сердце, я уже не просто грущу, я почти психую, не понимая, что происходит.

Я пишу ему в надежде, что он услышит звук уведомлений и всё-таки зайдет в мессенджер, чтобы хотя бы ответить мне на смс, раз трубку брать не хочет.

Лиза: Придурок, возьми трубку!

Лиза: Савельев, я не шучу, ответь!

Лиза: Господи, да что же ты такой тупой.

Он не отвечает чертовых пятнадцать минут, словно издеваясь специально. Идея с помощью ему уже не кажется такой классной, и я делаю последнюю попытку достучаться до него. Не ответит, пойдет лесом, я тоже не намерена прыгать перед ним собачкой. Мне это вообще в последнюю очередь нужно.

Лиза: Артём, пожалуйста, объясни, что случилось? Ты вообще где?

Савельев: Чего тебе, коротышка?

Неожиданно ответ приходит практически сразу, и я выдыхаю: хотя бы живой, уже хорошо.

Лиза: Тебя правда выгнали из команды?

Савельев: Тебе не все равно?

Лиза: Нет.

И нет, мне правда не все равно. Потому что я знаю, каково это, терять любимое дело. А Савельев хоккеем жил, не надо было хорошо его знать, чтобы видеть это. Даже в тот злополучный вечер на катке было видно, что на льду ему гораздо проще, чем в кроссовках по асфальту. Если он так сильно любит это дело, то расставаться с ним ещё и не по своей воле — больно. И даже если будет храбриться и доказывать обратное — не поверю. Его отношение к моей руке доказало, что у него есть сердце, хоть и сам он весь наглый и дерзкий, что порой очень бесит.

Я подозреваю, что это плохо кончится, правда, и сближаться с ним — идея довольно дерьмовая, учитывая то, как непостоянен Савельев со своими девушками и как привык делать им больно. Не говорю, что у нас с ним будут отношения, но даже если мы сможем подружиться, а он решит меня кинуть, больно точно будет.

Но я не могу пройти мимо, потому что… Не могу. Как бы ни было, он сделал для меня достаточно хорошего, учитывая, что мы практически не знакомы, а он, на самом деле, та ещё задница.

Адрес Савельева я узнаю у Колосова в смс, умоляя не рассказывать Алисе, что я просила, хотя после того, как он рассказал, что это я помогла их отношениям, доверия к белобрысому нет…

Я действую на эмоциях с самого утра: после пар вру Алисе, что мне очень надо в торговый центр, именно поэтому домой подвозить меня не надо.

Причем эмоций такой коктейль, что я не могу разобрать, что чувствую больше. Просто еду, не думая ни о чем. Включаю мозг только в те моменты, когда выхожу на улицу, чтобы не упасть и не сломаться снова. Только вчера стащила повязку с руки и вздохнула с облегчением, не хочу снова бежать на рентген и пить таблетки.

Квартиру Савельева я нахожу быстро, а вот позвонить не решаюсь очень долго. Хожу по подъезду как дура, измеряя расстояние от двери до лифта и обратно шагами. Наверное, километра три намотала, когда позвонила в дверь от безысходности: из соседней квартиры вышла бабушка и стала очень странно на меня смотреть. Интересно, в кого она меня записала: в наркоманки или проститутки? Хотя вряд ли, дом очень приличный. Возможно, подумала, что я маленький ребенок, потерявший маму. В целом, мой рост и наряд как раз соответствуют такому званию.

Звонок, собака, очень высоко, и мне приходится встать на носочки, чтобы нажать на кнопку, но, слава Богу, Савельев открывает быстро и мне не приходится позориться второй раз.

Его удивление нужно было фоткать, чтобы потом отрисовать, потому что такие яркие эмоции на помятом лице — это что-то.

— Гаврилова, ты чё? — он говорит громко, а потом тоже натыкается на суровый взгляд бабульки и чуть ли не за капюшон затаскивает меня в квартиру. Ну точно ребенок.

— И тебе привет, — ворчу, оказываясь на пороге квартиры. Тут очень вкусно пахнет, чем-то сладким, и… Господи, он живёт с Ксюхой! — Блин, твоя сестра тут?

Почему я не включила мозг чу-уточку раньше? Не хватало ещё сейчас с его сестрой познакомиться. Кто я такая? Зачем припёрлась?

— Нет, с мужем свалила. Чё тебе надо? — он стоит в какой-то растянутой футболке