профессионально выполнила свою работу. Когда сотрудники Росархива, готовившие вместе с поляками многотомник по Катынской трагедии, ознакомились с материалами комиссии Бурденко, то изумились, на каком высочайшем уровне это сделано. Сама неправда стала частью истории[53].
РГ: Господин Артизов, а как же это стыкуется с тем, что Вы говорили тремя годами ранее в своем интервью все той же “Российской газете”?
Вопрос по поводу подлинности таких документов. Пару лет назад вами были опубликованы материалы по Катынскому делу. Однако родственники Сталина оспаривали их подлинность в судах…
Андрей Артизов: Иски были предъявлены и Росархиву. Но мы выиграли эти суды. Подделать архивные документы такого уровня нереально. Я не знаю ни одного такого факта. Нужно иметь веские доказательства, которые свидетельствуют, что в начале 1990-х годов некая группа лиц сфальсифицировала эти документы и вбросила их в секретный архив Политбюро, структурное подразделение Администрации Президента. Там сверхжесткий режим доступа к закрытым нерассекреченным документам. С катынскими документами знакомились все генеральные секретари ЦК, в том числе и Брежнев, и Черненко, и Горбачев. Их подписи стоят. И вдруг, оказывается, всё это вброшено. Нужно не знать порядок организации и деятельности таких архивов, чтобы думать, что все это возможно.
– Но факты подделок ведь были?
– Андрей Артизов: Можно и бумагу состарить, и чернила подделать. Это сейчас довольно прибыльный бизнес. Псевдораритетами торгуют на антикварных рынках. Очень большой профессионал может, наверное, подделать почерк Пушкина и предложить купить его “неизвестное письмо” за большие деньги. Но в отношении документов высших органов власти мы таких фактов, тем более в столь уникальных архивах, повторяю, не знаем»[54].
У меня в этой связи возникает вполне закономерный вопрос к архивистам: если хранящиеся у вас материалы комиссии Бурденко – это «фальшивка, сделанная на высочайшем уровне», то почему не могут быть точно такой же фальшивкой иные хранящиеся там же материалы по этой или по другой спорной исторической теме? Ну, скажем, детали подготовки и проведения Нюрнбергского процесса или документы об обстоятельствах гибели в межсоюзнической тюрьме Шпандау Рудольфа Гесса? Материалы «следствия и суда» над Л. П. Берией в 1953 году? Описание последних дней жизни И. В. Сталина и документально зафиксированные обстоятельства его смерти? Вы что, все эти темы специально оставляете «на вольные хлеба» авторам различного рода авантюрных передач на телевидении?
Вновь публично предлагаю: давайте в очередной раз посрамим сторонников теории заговоров и опубликуем в открытой печати натурные изображения всех исторических материалов, которые проходят в научной и учебной литературе как «пакт Риббентропа – Молотова». То-то наши немецкие коллеги обрадуются, прикоснувшись, наконец, к первоисточникам исторических знаний о «пакте»…
Кстати, в работе российско-польской комиссии ученых-историков должны бы были, по моему разумению, непременно участвовать и немцы, и прибалты, и украинцы, и белорусы, и молдаване, и финны. Одни россияне, что ли, обязаны давать все новые и новые разъяснения назойливо-любопытствующим польским обывателям накануне очередных годовщин заключения пакта Риббентропа – Молотова? Пусть все наши соседи – как «исторические братья», так и те, которые не очень-то чтобы таковыми были, есть и, наверное, в ближайшей обозримой перспективе вряд ли будут, – имеют полную возможность внятно и, главное, свободно высказаться на официальном государственном уровне по этой проблеме, не прячась стыдливо за спиной бывших народных депутатов СССР, нынешнего политического руководства России и не строя при этом из себя фигуру умолчания…
Только не надо в работе этой комиссии все валить скопом в одну историческую кучу. А то тут тебе вперемежку и советско-германские договоры предвоенного времени, и Катынь, и армия Андерса, и надуманная ответственность СССР за развязывание Второй мировой войны. Так мы еще договоримся и до того, что и за злодеяния Освенцима, Дахау или Треблинки через какое-то время будут вынуждены давать ответ перед лицом истории не гитлеровские палачи, не германская юстиция, а советский воин-освободитель Европы от фашизма.
Должен честно признаться, что, в отличие от «секретных протоколов», я всегда крайне осторожно высказывался по теме Катыни даже в откровенных разговорах с друзьями и единомышленниками. Прежде всего потому, что хотел сохранить максимум объективности и непредвзятости в этом вопросе. Когда в свое время в лесопарковой зоне под Харьковом на месте массовых захоронений довоенного и военного периода в период летней жары вдруг внезапно вздулась почва и в этой связи пришлось проводить, в том числе и чекистским органам, целую серию мероприятий по ликвидации негативных последствий данного происшествия – его привязка к непроясненной судьбе группы поляков, находившихся в одном из близлежащих лагерей для военнопленных, зазвучала в служебной переписке вполне очевидно. И закрывать глаза на это веское обстоятельство мне было явно не с руки. В подобных случаях лучше и честнее промолчать, чем говорить неправду. Даже если тот же уважаемый В. И. Илюхин весьма настойчиво просил меня в свое время высказаться по данному поводу…
Этот случай, по-видимому, и стал реальным поводом к тому, что новое расследование истории харьковского захоронения было начато органами прокуратуры еще во времена СССР, кажется, в мае 1991 года. Чем оно закончилось – достоверно не знаю, так как не следил за событиями, но предполагать могу.
Вновь обращаюсь с призывом к трезвомыслящим избранникам народа в Государственной Думе, хотя их, судя по итогам парламентской работы последних лет, осталось там не так уж много. Доведите это дело, наконец-то, до конца, расставьте правильные акценты в известном решении II съезда народных депутатов СССР, скорректируйте его кривые углы с учетом политических реалий прошлого, настоящего и будущего.
Добавлю, однако, к моим прекраснодушным пожеланиям образца 2009 года свою же оценку середины 2014 года: «Jamais! Meme plus que jamais!» В переводе с французского на нижегородский – «Никогда и на за что в жизни!» Не дождетесь вы этого от нынешних думцев, короче говоря. Думается, что призыв к большей открытости отечественных архивов в свете преобладающего мэйнстрима текущего политического момента еще долго останется лишь очередным гласом вопиющего в пустыне. Но, может быть, хоть VII Дума все же «воспрянет ото сна»…
Справедливости ради замечу, что и нынешний министр культуры В. Мединский, и губернатор Смоленской области А. Островский на сих вполне закономерных и обоснованных исторических сомнениях заработали себе дополнительный и вполне весомый политический и научный авторитет. Да и тот же В. И. Алкснис без политического навара не остался, благо стал мэром подмосковного города Тучково, а до того был депутатом от Одинцовского (!) района Московской области (для несведущих объясняю – это там, где дачи всех наиболее нужных государству Российскому граждан по Рублево-Успенскому шоссе расположены)…
А вот батька Кондрат из Кубани, Царствие ему небесное, криком кричал о том же со всех думских
