Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Слышь, ты, ущербный, у тебя энто твоё «ы» на все случаи жизни, что ли? Я русским языком говорю: какая ведьма?! Если понял, тупо кивни.
Толстый чёрт тупо кивнул, как и велено.
– Ну вот, я знала, что мы договоримся, хотя бы на примитивном уровне основных жестов. Итак, ведьма твоя высокая, чернявая, нос клювом и ходит в бесстыжем декольте?
Хряк радостно кивнул.
– Стало быть, опознал, и то дело. Ладно, с ведьмой вашей я сама разберусь. А ты вали отсель, милок…
Чёрт морду жалобную скорчил да к сотнику наклонился…
– Куда ручки шаловливые потянул? А ну брысь! – сдвинула брови Яга да как дунет!
Бедного толстяка чуть за верхушки вязов не снесло, хорошо за плиту могильную хвостом зацепился…
– И это, – вовремя вспомнила Баба-яга, хлопнув себя по лбу, – ты товарища своего припадочного забери.
Хряк послушно схватил за плечи всё ещё находящегося без сознания Наума и потащил от греха подальше.
– Вы его врачу не показывали? Нет? У него, походу, глисты…
Толстый Хряк только руками развёл, типа а чёрт его знает, Наумка всегда был с закидонами интеллигентскими, так что, может, и глисты…
А сам уже и рад был, что от знаменитой Яги живым вырвался и друга уволок. А что Агате про то рассказать, так это и завтра придумать можно. Сейчас главное – быстро слинять по ветерку, никаких героев из себя не строить, в бутылку не лезть и на грубости не нарываться. Ведьм в мире много, а Баба-яга одна!
…Меж тем мы в другую сторону глянем, туда, где горят в лесу два низеньких костра, высокие разжигать басурмане не стали, вдруг да заметят казаки. У одного сами сидят, у другого пленным погреться разрешили. Не из человеколюбия, как вы понимаете, а в заботе о сохранности товарного вида.
Не приведи аллах, какая из красавиц завтра чихать начнёт? Всё, султан может так разгневаться, что только головы полетят, а их великого Халила рассердить – много ума не надо, он на плаху посылает всех кого ни попадя, по пять раз в день, по настроению…
Вот кормить девушек не стали. Во-первых, вредно есть после восемнадцати часов, а во-вторых, на торгах ценятся стройные девушки, растолстеть они и в гареме успеют как нечего делать, на сладком вине, шербете, рахат-лукуме и восточной пахлаве…
А пока сидят пленницы тихо, на судьбу свою горькую вздохами жалуются, все слёзы выплакали, уж и не ждут избавления. Понимают, что в другой поход ушли их отцы и братья, в другой путь унесли их верные кони, царёву службу исполнять, долг нести перед любимым отечеством. Сами-то знают: кто в басурманский плен попал да на невольничьем рынке продан был, тому назад дороги нет…
– Мам, а мам, как думаешь, доберётся Дашка до наших? – старшая дочка жену сотника спрашивает.
А та, хоть и у самой сердце не на месте, как может, своё дитя поддерживает:
– Дашка-то доберётся. Только бы атаман с казаками поскорей вернулся.
– А… отец как?
– Видела издалека, как он малую на коня своего посадил. Как с шашкой на басурман пошёл. Больше его не видела…
– Я видел, – подал голос Юсуф, цепь не отпускала его далеко от Ксении, что не радовало ни её, ни его. – Живой он.
– Живой, – чуть не разрыдалась Настасья. – Ты говори, говори, сынок!
– Какой он тебе сынок, мама?! – возмущённо вскинулась дочь сотника. – Он же разбойник и с басурманами заодно! Он не казак!
– Да, не казак, ну и что? Зато я сам видел, как его ведьма в плен взяла.
– Когда ты видел, врун?!
– Когда нас с тобой уводили! Ты в землю смотрела, а я по сторонам!
– Ой, ой, ой! Можно подумать, тебя из-за меня увели? Сам во всём виноват!
– Почему я опять виноват?! – невольно кинулся к Настасье кавказский юноша. – Зачем она всё время на меня наговаривает, а?
– Ксюшка, ну что ты в самом деле… – укоризненно обернулась мать.
– Да это же он с разбойниками увёл из станицы казаков! – разбушевалась старшая дочка. – А потом на нас напали басурмане!
– Тихо там! – неохотно рявкнул с места басурманский стражник, но разве ж буйную Ксению успокоишь…
– Ты во всём виноват! – проорала она и Юсуфа душить бросилась.
Не дожидаясь худшего, басурманин к ним подошёл, девчонку шибко ретивую назад к пленницам толкнул. А кавказец молодой с того вдруг вспыхнул гневно и сам басурманина в грудь шибанул как следует. Тот в сторону отшатнулся, зарычал, как медведь, и плеть ногайскую из-за пояса вытянул.
– А, шайтан-урус, выпорю обоих!
Только тяжёлой плетью замахнулся, как юноша и девушка, не сговариваясь, вперёд кинулись да цепью стальной его за ноги и опрокинули! Рухнул он с руганью, а жена сотника на него сверху первой навалилась:
– Ксеня, бегите! За подмогой бегите-э!
Пленницы всей толпой, единым духом вперёд грянули, стражника там, где лежал, и завалив. Покуда все опомнились, порядок навели, подзатыльники понараздавали, кого надо по разным углам рассадили, Ксения с Юсуфом уже исчезли в наступающей мгле. Догонять их по ночи не стали, прекрасно понимали, что и утром возьмут, никуда не денутся.
Ну это они так думали, а ребята, удирая, считали совсем иначе…
А в широком поле, ночь-полночь, казаки скачут. Усталые кони едва ноги передвигают, сами станичники словно из стали выкованы – усталости не знают, глаза горят, как у степных волков, ноздри хищно раздуваются, рыщут по сторонам, сдаваться не умеют, не из того теста сделаны, порода не такая. Скорее сами сдохнут, но погони не оставят и на том свете будут незримо коней за врагами гнать…
Сам атаман сутки в седле, ни сна ни отдыха, простым казакам примером служит, не из чувства долга служебного, а потому что сам из той же станицы. Не позволит никому настоящий атаман девушек да детишек обижать, чьи бы они ни были. А иные нынешние «казаки», в орденах да медалях от ворота до пуза, с погонами генеральскими, отродясь ладошки шашкой не мозолившие, и называться таковыми прав не имеют – степь трусов не терпит…
Сарам, главарь разбойничий, рядом с атаманом едет, в друзья набивается, с речами льстивыми пристаёт, с вопросами издалека подкатывается. Атаман казачий нос воротит, но слушать вынужден, хотя гнев нарастает.
– Сколько ещё?
– Совсем близко, э… – главарь радостно отвечает.
– Ты мне голову не морочишь?! Мы полночи с коней не сходим, а едем всё дальше и дальше от станицы.
– Ну конечно, не морочу! Я же обещал, значит, сделаю, слово Сарама!
– Угу…
– Слушай, а ты что, мне не доверяешь?
– Таким, как ты, верить – себя не уважать.
– Вот это ты зря… – горько вздохнул Сарам, сражённый прямо в чёрное сердце. – Хотя я понимаю ход твоих мыслей, дорогой. Разбойник, бандит, грабитель… как ему верить, да? Понимаю, понимаю, но вот всё равно обидно, честное слово!..
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
