руки за спину. — Я лично начал расспрашивать стражу, убедился, что никто не мог проникнуть в покои через окно и узнал, кто же заходил, а, что самое главное, уходил от князя последним. И с большим сожалением смею сообщить, что это был Иномир.
— Не говори ерунды, — оборвала его Отрада.
— Все мы все знаем, как он за свой родной край беспокоился. Только князь мне успел сказать, что помощи им никакой не будет. А потом к нему как раз Иномир зашел. Так вот и подумайте, как тот отреагировал, когда он обо всем узнал.
— Иномир, — нервно усмехнулась Мила. — Вы же, наверное, шутите, он же на такое никогда…
— А может быть, это ты по приказу брата что-то князю подсыпала? — Всеволод бросил на нее короткий взгляд.
— Всеволод, — перебила его Отрада. — Так если знахари знают, в чем дело, почему же они не здесь? Почему они его не лечат?
— В этом-то вся и проблема, — вздохнул Всеволод. — Мы не знаем, чем его отравили. А значит, и вылечить его знахари пока не могут. Но не беспокойтесь, я уже отправил своих людей на поиски Иномира. И они обязательно его поймают и хорошенько допросят. А мы будем ждать и надеяться, что предателя найдут быстро.
Глава 13
Начались первые морозы, и во дворце стало не только холодно, но и как никогда печально. Всеволод всем управлял, князь так и не очнулся, а княгиня потеряла не только сон, но и аппетит. И Мила очень беспокоилась за ее здоровье. Сколько бы ароматного бульона, сладкой каши и выпечки она ни приносила, та к ним даже не притрагивалась. И тогда Мила вспомнила о розовом вьюнке, который помог Белогриву набрать толстые бока. Только во дворцовой кухне не было таких трав, а обращаться к знахарям, которые лечили князя Светозара, она побаивалась. Они полностью слушались Всеволода, лечили совсем незнакомыми травами и иногда приговаривали какие-то темные слова. Конечно, быть может, из-за этого князь, несмотря на то что уже долго лежал в постели, не худел и казался просто спящим. Ей вспомнилась деревня, в которой они с Иномиром были на подъезде к городу: там точно можно найти необходимое. Так и задумала, что, когда наступит время без работы, она возьмет Белогрива и отправится к избе знахарки.
Наконец, настал свободный день. Мила убрала свою комнату, перебрала одежду, которой у нее было не так много, но она ей очень нравилась, перестелила постель, полюбовалась птичкой и спрятала ее под подушку. И уже шла по коридорам во двор, погруженная в мысли, когда врезалась в кого-то. Перед ней стоял Всеволод в черном теплом кафтане и с яростью на нее смотрел.
— Ой, простите, великий наместник, — отскочила она и опустила голову, припоминая, что первым его приказом было называть теперь его именно так.
— Сестра Иномира, — неприятно протянул он, — что ж, братца твоего еще не нашли. Но ничего, скоро висеть во дворе будет.
— Не говорите так, пожалуйста, — отозвалась Мила и прикрыла глаза. — Я вам клянусь, он ни в чем не виноват, не он отравил князя.
— Не дерзи! Скажи спасибо княгине, что до сих пор тебя здесь держит. Была бы моя воля, давно уже в темницу отправил.
Мила подняла взгляд и с ненавистью на него посмотрела. Всеволод свел брови, и она уже испугалась, что он сейчас ее ударит, но обошлось. Он на мгновение замер, а затем высоко поднял бровь.
— Кажется, я наконец-то вспомнил, где тебя видел, — задумчиво произнес он, а затем нахмурился больше обычного и прокашлялся. — Можешь идти, нечего служанке отнимать мое время.
Мила со всех ног бросилась из дворца. Сколько бы она ни встречала Всеволоа, он постоянно вызывал в ней такую дрожь, что сердце готово было выскочить из груди. Он ее пугал и не только тем, что грозил Иномира казнить. Порядки при нем стали строже, а наказания за провинность — страшнее. Не только слуги, но и все во дворце боялись лишнего слова сказать. И совсем не хотелось напоминать ему, что они виделись в избе знахарки. Когда она подпрыгнула перед ним, и он был этим поступком страшно недоволен. Чувствовала, что может создать себе проблем еще больше.
На улице стоял пасмурный день, грязь застыла от мороза, но снега еще не было, только листья шуршали под ногами. Она дошла до конюшен. Взяла тяжелую сбрую и открыла стойло Белогрива. До сих пор ее удивляло, почему Иномир его не забрал.
— Привет, мой хороший. — Она погладила коня по морде, а тот в ответ радостно закивал. — Как ты здесь? Прости, что захожу к тебе совсем редко. Так много дел. Хочешь, покатаемся?
— Покатаетесь? — послышался звонкий знакомый голос. Мила повернула голову и увидела у входа в стойло Евсея. Он стоял, сложив руки на груди, и улыбался. — А тебе разве разрешили из дворца такого красивого коня уводить?
— Евсей, — улыбнулась она в ответ. — Разреши мне недолго с ним погулять. Посмотри, какой он грустный. Я же знаю, что он никому не позволяет себя оседлать…
— А тебе позволит? — Евсей подошел к ней, попытался похлопать Белогрива по боку. Но тот от него шарахнулся и недовольно зафырчал.
— Не умеете вы с ним обращаться, — ответила Мила и нежно погладила по гладкой, лоснящейся шерсти. — Он заботу любит, и ласку.
— Кто же ее не любит, — ухмыльнулся Евсей, но от коня отошел. — Удивлен, что ты умеешь ездить верхом, не каждая девушка осмелился даже задуматься о том, чтобы сесть в седло. Им только телеги, утепленные сеном или мехом, подавай.
— Я тоже раньше боялась. — Мила уже ловко управлялась с подпругой, а Белогрив послушно ждал, пока она закончит. — Пожалуйста, отпусти меня. Сделаю небольшой кружок вокруг города и сразу же вернусь.
— Ладно, если Белогрив лишь тебе в руки дается, то что же тут поделаешь? — Евсей принес седло и помог закрепить его. Дальше дело оставалось за уздечкой — Мила с ней справилась сама.
И попрощавшись с Евсеем, она впервые за долгое время вышла за стены дворца. Верхом на Белогрива не садилась, боялась кого-нибудь сбить по дороге, поэтому вела его по городу за поводья. Переступала через заледенелую грязь и смотрела по сторонам. Маленькие окна в домах были закрыты ставнями или заложены сеном. Народу, как всегда, было много, но все расступались перед ней, завидуя тому, как она была одета. Богато расшитая юбка в цветах, дубленая куртка, шапка из соболиного меха и высокие красные сапоги. Княгиня не скупилась красиво одевать своих служанок. Все смотрели на Милу,
