краска), на футбольном поле пацаны гоняли мяч. Вот ведь энтузиасты, с утра — уже здесь! Спортсмены, можно только порадоваться такому энтузиазму. С другой стороны — в голове всегда следовало держать поправку: Сеть в земщине работала скверно, смартфоны считались зверем редким, почти нереальным. Что, впрочем, не умаляет достоинств активного досуга…
— О-о-о-о, здрасти! — замахал мне рукой один из хлопчиков, знакомый по турничкам белобрысый шкет. — А вы зачем в Шестую?
— На работу устраиваться, — я остановился, прищурился от яркого солнца и помахал в ответ.
— Физруком? — обрадовался шкет. — Пацаны-ы-ы-ы, это такой крутой мужик, щас я вам расскажу!
И юные футболисты сгрудились в кучу и, отчаянно жестикулируя, принялись что-то обсуждать и тыкать в меня пальцами. Или — не футболисты? Во что они вообще играли? Есть тут футбол? Ворот, по крайней мере, я не заметил. Но мяч набивали они вполне прилично.
Поднявшись по ступеням крыльца и дернув ручку тяжелой деревянной двери, я оказался среди таких хорошо знакомых и родных запахов летней школы. Знаете, чем летом пахнет школа, когда нет детей? Половой краской, побелкой, цементом и еще краской — водо-дисперсионной. Или эмульсионной? Ну и лаком — это из кабинетов особенно ответственных педагогов.
— А вы к кому? — кинулась ко мне уборщица в замызганном халате.
— К Ингриде Клаусовне, — откликнулся я.
— А она занята! — преградила мне проход эта решительная вневозрастная тетенька с лихим выражением лица.
— А она меня приглашала. Назначено у меня, вот на это самое время, — я попытался движением бровей добавить себе авторитета, но тщетно.
— Вы из попечительского совета? Или из управления? — уткнула руки в боки дотошная мадам.
— Я из армии, если честно, — развел руками я. — На работу устраиваться пришел!
Уборщица с сомнением оглядела меня с ног до головы:
— Из армии? А шо, уже пущают? Погромистом? Или физруком? Ну, не сторожем же точно!
— Историком, — давя улыбку ответил я.
— Брешешь! Историки все пьюшшые! — прищурилась она. — Ты больш на поргамиста похож. Вон, компуктеров полный класс наставили, а погромиста нет!
— Значит — не все… — развел руками я. — Я — непьющий историк.
— Не бывает таких… Хведор Хведорович — спилси, Явген Явгенович — таксама спилси…
— Елена Пална, пропустите уже Георгия Серафимовича! — раздался голос Ингриды Клаусовны, а потом появилась и она сама, в дверном проеме, который вел на лестницу.
Директор школы щеголяла в рабочей одежде: спецовке, косынке, резиновых сапогах. В руках у нее имелось ведро с то ли замазкой, то ли — штукатуркой и солидных размеров шпатель. Чисто — женщина с советских плакатов про послевоенное восстановление народного хозяйства — мощная и деловая.
— Георгий Серафимович, — сказала она. — Проходите на второй этаж и сразу направо, в приемную. Там секретарь — Верочка, она подготовит документы, а я закончу, переоденусь и к вам приду. Елена Пална, пойдемте со мной, нужно подержать стремянку!
Уборщица уже и не рада была, что попалась на глаза начальству. Она состроила страдальческую мину и, аки ягненок на заклание, отправилась следом за бодрой и энергичной директрисой.
* * *
— Я хочу, чтобы все было и-де-аль-но! — секретарша Верочка наманикюренными пальчиками вынула из аккуратной папки с файлами распечатку с шаблоном заявления. — Не намажьте снова! Аккуратнее надо, господин Пепеляев!
Я заполнял его в третий раз. Все-таки латинка — это та еще мука, приходилось концентрироваться. Допущенные ошибки маскировал под неопрятность — и это прокатывало. Кому придет в голову, что учитель не умеет писать? А вот некоторая небрежность — это вполне обыденное явление… Я с тоской оглядел прошлогодние классные журналы, которые стояли тут же, на этажерке в приемной — вот об этом аспекте я и не подумал! Надо учебник, что ли, какой-то взять в местной библиотеке, чтоб правописание подтянуть, а то ведь заклюют, как пить дать. На одних распечатках долго не протянешь, тем паче — это обычная, провинциальная школа. Тут явно с распечатками только у Верочки порядок. Плавали, знаем.
— Ну что, с документами все получилось? — Ингрида Клаусовна бодро вошла в приемную, уже переодетая в подобающий статусу брючный костюм.
— Медкомиссии нормальной нет… — сморщила нос Верочка.
— Да хорошая у меня медкомиссия! — возмутился я. — Вот, у меня из Гомеля, из больнички! Смотрите, какой список врачей! И штампы стоят. И вердикт, или как он там называется, рукой главврача подписан, вот, читайте: к возвращению на гражданскую должность годен!
— Неединообразно! — отчеканила перфекционистка-секретарша.
Ну да. Что в армии, что в школе — все должно быть уеб… чудовищно и однообразно. Тоже — плавали, тоже — знаем. И такие вот ухоженные Верочки раннего бальзаковского возраста с отличным макияжем и грудью округлого третьего размера плодят эту чудовищность вокруг себя со страшной силой.
— Вера Андреевна, документ оформлен как положено! — припечатала Ингрида Клаусовна. — Подшивайте и не кобеньтесь! А вы, Георгий Серафимович, заходите ко мне в кабинет. Завуч в отпуске, посмотрим сами, что можно сделать с учебной нагрузкой.
* * *
Вышемирская земская школа №6 обучала в основном детишек из окраинного, приднепровского частного сектора и немного — из Зверинца, района бараков. То есть площадь охватываемого учреждением образования района была куда как велика, а вот численность детей — не очень. По два класса в параллели, в классе — двадцать пять — двадцать восемь человек. Всего классов — десять, местное обязательное земское образование именно столько в себя включало. Никакого варианта типа «не идти в старшие классы» не предполагалось. Обязательное земское образование. Никаких промежуточных экзаменов и всего такого, привычного нам.
Что касается часов для историка, то истории тут было две, и на каждую из них выделялся час в неделю. В этом плане ничего нового. А вот сами предметы назывались интересно: «История родного края в контексте Истории Государства Российского» (коротко — история края) и, собственно, «История мировых цивилизаций» (всемирная история). Очень интересный подход, если задуматься. У нас тоже была История Беларуси и Всемирная — но без всяких оговорок. Изучали от мамонтов до Лукашенки, как положено. А тут — цивилизации их интересуют в первую очередь!
Историю преподают с пятого по десятый класс, значит, пять параллелей, значит — двадцать часов. Еще обществоведение — час в неделю, девятые и десятые классы. Получается — четыре, итого — двадцать четыре часа в неделю.
