перерыва между уроками он заметил на своей рубашке бледное пятно, оставшееся после стирки. Вызвав горничную, круглолицую смешливую женщину в белом фартуке и с чепчиком на голове, он потребовал у нее объяснений. Та в ответ заявила, что подобные пятна с одежды не выводятся и если Тирру так дорога его рубашка, то следовало подумать об этом прежде, чем кушать в ней ягодное варенье. Возможно, в другой день бойкая горничная и заставила бы Тирра отступиться, но на этот раз она лишь вывела его из себя.
– Вам платят за чистые воротнички, а не за глупые советы, – произнес Тирр сквозь зубы. – Если не нравится, предлагаю подыскать другую работу.
Испугавшись, горничная поспешила извиниться и обещала, что через день рубашка будет белой как первый снег.
Сразу после этого досталось Йошеку. Тирр обвинил дворецкого в том, что он недостаточно строг с прислугой, из-за чего те совершенно обнаглели.
– Некоторые настолько распоясались, что не только плохо выполняют свою работу, но и смеют хамить хозяевам, – раздраженно сказал Тирр.
Когда Йошек постарался выяснить, о ком именно идет речь, Тирр ответил, что в последнее время недоволен всеми, а в первую очередь самим Йошеком.
– Я все больше убеждаюсь в том, что ты не ценишь доверие моего дяди, – заключил Тирр с досадой в голосе. – Я даю тебе шанс исправиться. Но помни, что мое терпение не безгранично.
Накрутив себя таким образом, Тирр решил устроить ревизию и за пару часов обошел все поместье и всю территорию вокруг него, кроме старого сада. Все обнаруженные упущения и провинности были записаны им в блокнот, и к концу обхода их набралось на несколько страниц. Я не сопровождал Тирра, но мне мельком удалось заглянуть в его записи, где я разглядел: «Сорняки в цветочных клумбах. Пыль на шкафах в библиотеке. Скрип паркетной доски в прихожей … ». Там было еще много всего. Под каждой строкой этого списка грехов Тирр вписал имя виновника и запланировал после обеда вызывать каждого по очереди в гостиную для проведения воспитательной беседы.
Как назло в кухне что-то приключилось и обед задерживался. Желая как-то убить время, голодный и в дурном настроении, Тирр отправился в конюшню. Я пошел вместе с ним.
– По-моему, это все пустяки, – сказал я по дороге.
– Что именно? – спросил Тирр.
– Пыль, сорняки . . . Да и все остальное. Не стоит обращать на это столько внимания. Есть вещи и поважнее.
– Например?
– Например, учеба. Ирис начала сегодня новую тему, пока ты заглядывал в каждый угол поместья.
– Ты не понимаешь, – ответил Тирр. – Это дело принципа. Нельзя позволять прислуге расслабляться. Сегодня они забудут сменить скатерти, а завтра начнут воровать столовое серебро.
Едва мы переступили порог конюшни, в нос пахнуло сеном и конским навозом. За несколько месяцев я привык к этому запаху, и он уже не казался мне противным как в первое время. Я даже почти не замечал его. А конюх Якша и вовсе говорил, что любит запах конюшни больше аромата самых изысканных цветов. Как обычно, при звуке наших шагов лошади высунули свои морды из стойла и с любопытством принялись таращиться на нас, мотая головой и растопыривая уши.
– Якша, – крикнул Тирр. – Где ты есть?
Появился Якша. Прихрамывая и улыбаясь во все зубы, он приблизился к нам.
– Запрягай Базилика, – приказал Тирр. – У меня хорошее предчувствие. Сегодня я объезжу его.
– Слушаюсь, – ответил Якша и живо заковылял на улицу, где Базилик в загоне щипал траву.
Мне не нравились эти упорные попытки Тирра укротить Базилика. Ничего хорошего в них не было. Даже не знаю, кого было жальче – Тирра, раз за разом больно ударявшегося о землю, или Базилика, который при одном виде своего мучителя начинал пятиться и раздувать ноздри. Конь был силен и строптив. А Тирр был упертым и не знал страха. И оба не собирались уступать.
Вслед за Якшей мы с Тирром вышли на улицу с обратной стороны конюшни. Завидев Тирра, конь фыркнул и забил копытом. Якше стоило огромных трудов закрепить седло на его спине. Я знал Базилика уже несколько месяцев, приходя навестить его почти каждый день. Вообще-то у него был спокойный и дружелюбный характер. Мне кажется я нравился ему. Он позволял мне гладить себя и кормить морковью и яблоками. Временами я рассказывал ему что-нибудь и тогда он поднимал уши торчком и внимательно слушал. Но при виде Тирра он делался нервным и своенравным. Так было и сейчас. Взяв Базилика за уздечку, Якша подвел его ближе к нам. Конь с опаской покосился на Тирра, стараясь не выпускать его из виду.
– Ну, посмотрим, кто кого, – сказал Тирр, засучив рукава. – Якша, давай!
Якша резко и неожиданно свистнул, отвлекая внимание коня. Одновременно Тирр подскочил к Базилику сбоку и ловко запрыгнул на спину, крепко обхватив ногами. Базилик рванулся с места, встал на дыбы, заржал и понесся прочь, выгибаясь и прыгая. Тирра как ватную куклу болтало из стороны в сторону, но он держался. Цепко ухватившись за седло, Тирр старался двигаться в такт коню, чтобы слиться с ним в единое целое. Тирр то приседал, то выпрямлялся. Надо сказать, он здорово наловчился держаться в седле. Он словно прилип к Базилику. Так продолжалось больше минуты. Конь хрипел и отчаянно брыкался. Он носился по кругу, неожиданно начинал прыгать из стороны в сторону и закидывал круп, пытаясь сбросить Тирра с себя. Казалось, это никогда не закончится. Но вот Тирр пошатнулся и стал крениться в сторону. Его руки начали слабеть. В этой ожесточенный схватке силы покидали его первым. И Базилик почувствовал это. Конь закрутился из стороны в сторону. Затем несколько раз прыгнул вверх, выгибая спину, и сбросил Тирра на землю. Тирр покатился по траве. Якша бросился ловить Базилика, а я побежал к Тирру.
– Все в порядке? – спросил я его, помогая подняться.
Тирр не ответил. Никогда я не видел его таким. Губы его были сжаты. Глаза налиты кровью. Волосы растрепались. Взгляд был наполнен решимостью и бешенством. Он отстранился от меня и молча направился в сторону Базилика, которого Якша исхитрился поймать за уздечку и теперь пытался успокоить.
– Уйди в сторону, – сказал Тирр Якше.
И с этими словами Тирр вытащил из-за пояса кожаную плеть. Взгляд его был устремлен на Базилика. Казалось, никто и ничто другое в этот миг для него не существовало. Я хорошо знал Тирр. Он готов был на все. Он готов был пустить в ход плеть, расшибиться об землю, но объездить Базилика. Любой ценой.
– Прошу, не надо, – ответил
