ошибку, свершенную родителями в прошлом, чтоб не сделать своей ошибки в будущем.
– … забывают, что ребенку в первую очередь нужна любовь, или как минимум внимание родителей…
«Он прав», – щелкнуло у меня в мозгу.
– … Нет, полноценная семья, конечно, замечательно, но для ребенка главнее, чтоб рядом были те, кто беззаветно любит его просто за то, что он есть.
«Он очень-очень прав».
– …Чтоб не делали его средством борьбы с супругом, а элементарно купали бы его в своей любви…
Я с трудом удерживала желание всхлипнуть и расплакаться.
– … А все дело в том, что изначальная цель не правильная. Нужно во главу угла ставить саму семью. То есть союз, который должен быть основан на взаимном уважении интересов, где каждый должен четко представлять, а главное понимать, что именно ждет его партнер. Причем не надо забывать о недостатках. У каждого из нас есть какие-то негативные особенности… или они так выглядят в посторонних глазах. Это надо сглаживать, убирая лишнее трение…
Он купил меня со всеми потрохами. В зобу дыханье сперло и, когда на следующий день Евгений вновь предложил пожениться, я сказала твердое «Давай».
Дорога до загса заняла у нас неделю обсуждений. Пятнадцатиминутная подача заявления присвоила нам статус брачующихся, а сумки с вещами жениха на заднем сидении машины, подтверждали решимость начать новую жизнь.
Глава IX
Впуская загруженного багажом Евгения в квартиру, я неосознанно попросила прощение у бабушки, сама не понимая толком за что. Может за то, что устроила глобальную перестановку в предыдущие выходные, создавая некий барьер между прошлым и будущим. А может за то, что давала право чужаку распоряжаться в квартире, которую до сих пор называла бабушкиной. Или за то, что стала строить свою личную жизнь совершенно не так, как мечтала она. В ее романтическом взгляде на внучку всегда присутствовал неудержимый полет желания… Поэтому в наших разговорах неизменно всплывала тема гигиены при тесном общении с мужчинами… особенно для первого раза.
Впрочем, отсутствие страсти никоим образом не принижала важности чистоты. Поэтому накануне было приготовлено свежее белье, под простыню уложены одноразовые клеенки, а в прикроватной тумбочке лежали салфеточки-тампончики… ну и еще немного по мелочи.
К моей радости будущий муж не рвался, едва переступив порог, покончить с платоническими отношениями. Сначала он не торопясь раскладывал свои вещи, дав мне возможность накрыть на стол. Потом состоялся наш первый почти семейный торжественный обед.
Распитая бутылка шампанского почему-то не добавила мне ни расслабленности, ни распущенности. Но и страх отсутствовал. Когда бабушка первый раз вела меня к гинекологу (а она принципиально выбирала только врачей мужчин), я боялась-волновалась куда больше. Сейчас же… в душе царил разум. Деловой настрой не оставлял страхам места. Однако моя решимость никак не могла воплотиться в реальность. Элементарно не хватало опыта по приглашению в постель. Уже выпит чай и под как бы шутливый тост съедены эклеры, а нужных слов никак не находилось. Хотя, нашелся один вариантик – похлопать глазками и поинтересоваться планами на вечер. Но глазки не хлопались, а язык не поворачивался. Зато не до конца придушенная романтика утверждала, что приглашение – это по мужской части. Да и воспитание требовало не форсировать события, а дождаться действий ухажера. Рационализм тоже согласился с ними, мол, долг, даже супружеский, отдают, когда вторая сторона согласна свершить сделку. А если она, то есть сторона, сидит и пьет чай, то можно расслабиться и тоже пить чай.
Но не расслаблялось. Нутро требовало не продолжения банкета, а перехода к следующему пункту семейной жизни. Хотелось отработать и отдохнуть. Приходилось же сидеть с идиотской натянутой улыбкой и вертеть в руках практически пустую чашку. Доводы разума о возможных схожих проблемах у кавалера звучали все менее успокаивающе.
Наконец, под давлением внутренних разногласий, я решила слегка подтолкнуть события, начав потихоньку убирать со стола. Аккуратно вытерев салфеткой губы, Евгений выдал комплимент в адрес уютного дома, моей естественности и хозяйственности. Звучало запутано, но приятно. И то, что помощь в уборке была предложена, упало на душу положительной каплей. Хотя я отказалась от нее. Посмотрев пару мгновений на перемещение грязной посуды в мойку, жених выразил желание принять душ. Видимо ему тоже о личной гигиене рассказывали. И это наверно стоило отнести в раздел его плюсов.
Уход Евгения с кухни словно отключил мою хозяйственность. Стало абсолютно наплевать, где и в каком виде останутся чашки-ложки, заветрятся остатки еды или нет. Было безумно лень даже смахнуть крошки со стола. Поэтому, оглядев фронт работ, я ушла в спальню.
Приглашающе приоткрытая дверь в ванную вызвала лишь скептический хмык, поскольку мокро-скользкие поверхности вкупе с ограниченным пространством не отвечали моим требованиям безопасности. На экстрим не тянуло. «Мы пойдем другим путем, – мысленно процитировала я, – А экзотика… – губы невольно скривились в усмешку, – Вообще-то, сейчас для меня и традиционный подход – экзотика».
Подготовка к семейной жизни сильней всего коснулась спальни. Мне почему-то хотелось дать доступ к обеим сторонам кровати, чтоб не нужно было лазить друг через дружку для посещения туалета. К сожалению, такое расположение спального места принуждало шкаф к переезду в другой угол. А вот здесь уже начинались проблемы, так как подходящий под его размеры угол проживал по какому-то другому адресу, оставив мне на выбор три варианта: а – перегородить на половину окно; б – перегородить проход к кровати; в – ограничить ширину распахивания двери. В течение недели двухстворчатый полированный гроб испробовал все позиции, причем по нескольку раз, но удовлетворить меня не смог. В конце концов, я решила, что его местоположение станет нашим первым семейным решением. Даже не стала его полностью загружать, оставив часть своего белья в сумках.
Теперь рядом с ними стояли вещи Евгения, невольно намекая, что не только мебель начнет искать новые углы. И без того натянутые нервы подтянулись до звенящего напряжения. По ним волнами пробегало осознание, что через несколько минут в мою жизнь будет заложен краеугольный камень. Осталось совсем немного до появления в моей книге жизни новой записи, для которой имеет значение не только смысл, но и каллиграфия.
«Как у тебя с почерком, Ленка-Червоточинка?» – ехидно спросило сознание, и нервы раздраженно брякнули в ответ бессмысленным аккордом. Озноб волнения вызвал мелкую дрожь.
Для успокоения я постаралась припомнить вчерашний стратегический план сегодняшнего вечера. Просто и незатейливо как игра в дочки-матери: раздеться, улечься, улыбнуться, потерпеть и пере… пере… «Пере» отказывалось вспоминаться.
«Перетерпеть?» – я расстегнула блузку.
«Переждать?» – капри соскользнули на пол.
«Пережить?» – в ванной выключилась вода
