полумарафон, даже больше, со скоростью любителя получается.
– Ну, да, примерно так. Отсюда и до конца Разгульной, потом обратно до ТЮЗа, а оттуда пешком уже сюда шёл, – обозначил я расстояние, которое можно пробежать за это время. Я себя в беге пробовал – не пошло, хотя нельзя сказать, что не получалось. Просто не моё.
– Ну и как, помогла тебе беготерапия?
– Прям очень помогла. В себя пришёл, можно сказать. Не знаю насколько, но чувствую себя… – я задумался, подбирая правильное слово, так как действительно чувствовал себя иначе. – Чувствую себя свободнее.
– Это, конечно, хорошо, но ты сейчас после такого забега вообще никакой. Работать сможешь или на выходной тебя отправить? Вид у тебя, будто ты не пол, а два марафона отбегал.
– Я без проблем могу поработать, но честно хотелось бы выходной. Ещё ни разу на озеро не ездил в этом году. Полежу позагораю, искупаюсь. Потом всё отработаю! Только парням не говори про психушку. Скажи, что ли, что я личную жизнь устраивал.
– Лучше бы ты её по правде устраивал. И ещё вопрос, ты точно нигде не учудил ничего? Мне гостей не ждать из общественных организаций? Защита животных? Оскорбление чувств обладателей чувств? – спросил меня Семёныч.
– Да нет, не успел просто. Всё же время работаем. Просто некогда. Есть, правда, мысли кое-какие, но посоветоваться надо. Может красиво получиться.
Семёныч улыбнулся, но не стал пока обсуждать мои идеи. Потом посерьёзнел и сказал:
– Приходили с утра какие-то странные ребята, интересовались тобой. На вид не местные вообще, говорят, вроде, правильно, но как-то без выражения, будто навигатор слова выговаривает. Просто слова произносят и всё. Без выражения.
– А что говорили?
– Спросили на ресепшене, здесь ли находится Леонид Балуев, их ко мне послали. Подходят три перца в серых костюмах, практически одинаковые, как мистеры Смиты из Матрицы, и спрашивают, здесь ли ты, я говорю, что тебя нет и неизвестно, когда будешь. Они спросили, где ты можешь быть, я честно сказал, что не знаю, зачем-то адрес твой им назвал. Никаких корочек не показали, а я что-то даже не спросил, но утаивать что-то не хотелось от слова совсем. Они меня выслушали, молча развернулись и ушли.
– Ну, может, из-за видео моих пообщаться хотели. Меня же на какие-то кастинги уже звали. А так даже не знаю, что от меня надо и кому, – тут я даже не врал. Понятия не имею, кто это.
– Ну, да, ты самый обычный строитель, – поддел меня Семёныч.
– Никакой я не обычный! Я лучший из лучших! Чемпион города среди строителей!
– Ты лучший стриптизёр среди строителей и лучший строитель среди стриптизёров. А лучший строитель среди строителей платит тебе зарплату. Вали отсюда, звезда ютюба, – по-доброму ухмыльнулся Семёныч и развернулся к остальным, показывая, что разговор окончен.
– Спасибо!
Я махнул всем рукой и снова отправился переодеваться.
Решил действительно сгонять на озеро и в спокойной обстановке всё обдумать. Пока что у меня какой-то перегруз событий. Первым делом, конечно, душ. Вид у меня действительно весьма измочаленный и изнурённый. Но хоть аномальной красноты в глазах нет.
Душ меня приободрил. Из ванной вышел с чистым телом и ясной головой. Сейчас этой голове придётся анализировать весь недавний странный опыт. Не факт, что после этого она останется такой же ясной, но пока настрой был решительный. Итак, меня ждёт пляж. Я покидал в пакет пляжные шорты (в моем случае это были спортивные трусы) и полотенце, сам оделся максимально легко: хлопковые шорты, футболка, кепка, шлепанцы – готов! Телефон, зарядный аккумулятор, зарядку, деньги, карточки, паспорт положил в сумку-напузник. Спустился в ресторан, не стал грузить Наталью Петровну индивидуальным заказом, просто съел два бизнес-ланча и вышел на улицу.
У нас в городе было немного публичных мест, где можно поплавать и позагорать. В центре на городском пляже у реки, совсем недалеко от нашей гостиницы, и два небольших озера с песочными пляжами. Одно поближе к городу с хорошей транспортной доступностью – самое популярное. И другое – намного дальше, никаких нормальных дорог к нему не шло, только грунтовки, поэтому далеко не все водители такси соглашались туда ехать. Смотреть на большую толпу людей не хотелось, поэтому я отправился к дальнему, попросив водителя в подъехавшем такси высадить меня на автобусной остановке, от которой до пляжа было километра четыре.
Оставшись наедине с собой, полем и берёзками, я не спеша побрёл по тропинке, начав, наконец, обдумывать произошедшее вчера ночью.
Итак. Оказывается, вся эта фигня с Елисеем – это чистой воды развод. Я попробовал представить лицо Елисея, чтобы проверить, как я сейчас на него реагирую. Ничего. Немного стыдно и огромное облегчение, что этот парень остался жив. Моё неадекватное маниакальное состояние в отношении него – просто результат мощного гипнотического внушения. И понял я, что что-то не так, только когда решил своей жертве назвать причину, почему же он всё-таки жертва. Молодец, Елисей, что спросил. И хоть ответа не получил, но это не отменяет того факта, что это был самый важный вопрос в его жизни. А я чего себя не спрашивал? По идее мог же сам задаться этим вопросом. Нельзя же хотеть всем сердцем убить человека и не понимать, почему я этого хочу. Я повспоминал моменты, когда я думал о Елисее, и тут до меня дошло. Этот вопрос: «почему я должен убить Елисея?» – всплывал в моей голове не раз и не два, просто каждый раз меня «выключало». Это как раз те странные моменты в моём поведении, которые не замечал только слепой. Все эти зависания и отключения от действительности происходили, когда я начинал думать, а с чего я вообще такой кровожадный. В принципе, логично. Если есть внушение с командами убить, то должно быть внушение с командами не думать на эту тему, не оспаривать, не подвергать сомнению. Ох, чует моё сердце, много интересного я выкопаю из своей головы в процессе вспоминания своего пребывания в психушке. Ладно, прорвёмся.
Я начал в голове прокручивать вчерашнее – даже, получается, сегодняшнее – нападение. Внушением можно объяснить многое, но некоторые вещи я объяснить не мог. Почему я не убил Елисея? Я отчётливо помню, как давлю ему на горло, при этом ощущение, будто сдавливаю металлическую трубу. Немного прокрутив в памяти этот момент попытки удушения, я понял, что это не горло у него такое жёсткое,
