принимало никаких мер к упорядочению этого дела. Для того, чтобы не сорвать совсем планирование, нам пришлось заняться несвойственной плановикам работой по составлению производственно-технических калькуляций. В августе м-це 1936 г. работники планового отдела проделали большую работу по анализу состояния сметного хозяйства стройки и подготовке материалов, расчетов, необходимых для составления новых смет к техническому проекту. Эта работа вовсе не относилась ко мне, но я принял ее на себя и сотрудников отдела только потому, что никто на стр-ве не хотел и не умел ее провести, а упорядочение сметного хозяйства решало вопрос организации четкого и правильного планирования.
Для получения инструкций и материалов по плановой работе и организации работы по составлению смет я в октябре 1936 г. выехал вместе с работником планового отдела Склянским в Москву. Я в конце февраля 1937 г. вернулся, на стройку, а Склянский остался в Москве до июня м-ца 1937 г. для увязки вопросов по составлению смет в проектирующих организациях, так как никто из работников стр-ва, кроме техника-плановика Склянского, не мог этой работы сделать Это доказывает, что я принимал все меры к упорядочению плановой работы, что может быть подтверждено документами, которые я прошу приобщить к делу, и свидетелями Склянским и Финогеновым.
На почве изложенного, а также в связи с непорядками в организации производства, нормирования, зарплате, бухгалтерском учете, отстававшем на 6–8 месяцев и не дававшем, вследствие этого, возможности оперативно пользоваться планами и сравнивать результаты хозяйственной деятельности с плановыми данными если бы они даже и своевременно составлялись, — у меня возникли с руководящими лицами на стр-ве трения и совершенно ненормальные отношения. Мои резкие выступления на собраниях, в печати, в служебных документах по поводу безобразной работы этих людей, возбудили в них по отношению ко мне враждебную злобу и желание какими угодно путями дискредитировать меня и изжить со стройки. Об этом говорит и факт, имевший место 13/VI.36 г., изложенный мною в протоколе от 11/VIII.39 г., и понижение меня в должности с 1/III. 1937 г., и вопиюще неправильное снятие меня с работы 20/IV. 37 г. с ложной клеветнической формулировкой, и, от начала до конца ложная, извращающая факты «характеристика», данная на меня в Военкомат Кроткевичем от 5/VI. 1937 г.
После опубликования в газете «Камчатская правда» от 9/IV. 1937 г. моей статьи «С самокритикой на Судоремонтном неблагополучно», бывш. Пред. По-стройкома Кириллов А.А. устроил в столярной мастерской строительства собрание, на котором заведомо клеветнически заявлял рабочим, что я, якобы, бывший троцкист и хочу подорвать доверие к Рябову. Этот факт могут подтвердить старые рабочие — столяры, в частности, б. мастер столярной мастерской, которого я прошу вызвать свидетелем на судебное заседание.
А когда эти люди были арестованы органами НКВД, то дали на меня ложные и клеветнические показания, будто я вместе с ними участвовал в контр-революционной организации и занимался вредительством.
Экспертная комиссия, в акте от 17/IX-15/IX. 1939 г., ссылается на выступления отдельных лиц на хозакти-ве в мае м-це 1937 г., но это же не есть мнение всей общественности, а только личное мнение этих ораторов, созданное у них той обстановкой лжи, клеветы и травли, в которой я тогда находился. В решениях хозактива, где дается оценка работы рядя лиц, обо мне ничего не говорится. Организованная общественность мне доверяла. Об этом говорит факт избрания моего в июле 1937 г. председателем общепостоечного производственно-товарищеского суда, а в августе м-це 1937 г. председателем Ревизионной комиссии Осоавиахим. Кроме того, партком стройки доверил мне с июня 1937 г. читку газет с рабочими столярной мастерской, а в октябре и ноябре м-цах 1937 г. руководство кружком по изучению сталинской конституции и Избирательного закона с рабочими, проживавшими в бараке № 3.
В показаниях обвиняемых, а также в заключении экспертной комиссии, я обвиняюсь во вредительском планировании, очковтирательстве в отчетности о ходе выполнения программ.
Но нигде не указывается никаких конкретных фактов, а Экспертная комиссия вовсе не осветила вопрос о качестве планов и отчетности, составлявшейся в Плановом отделе в 1936 г
Экспертная комиссия подошла некомпетентно и тенденциозно, не разобравшись в документах, совершенно исказив факты и документы, обошла молчанием ряд документов, имеющихся в тресте и реабилитирующих меня. На все то, что написано в акте экспертной комиссии, просто невозможно ответить (для этого тоже нужно написать 35 страниц), но все ее выводы полностью могут быть опровергнуты теми документами, которые я прошу приложить к делу и свидетелями, которых я прошу вызвать на судебное заседание.
Подпись
Можно подивиться моментальной реакции чудовища, которое то на длительный период пребывает в спячке (по причине «других дел невпроворот»), то вдруг просыпается и шлепает лапой, демонстрируя, что жертва вовсе не ушла из поля зрения, что, мол, «никуда ты от меня не денешься».
Буквально на следующий день отец был вызван на новый допрос. К чему такие спешки?
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
Обвиняемого ШЛИНДМАНА
Семена Михайловича
От 27 октября 1939 года г Петропавловск н/К.
Допрос начат 11 ч. 25 м.
Вопрос: В своем собственноручном показании от 26 октября 1939 года, Вы следствию заявили, «что в подлиннике протокола очной ставки от 10 октября 1938 года между Кроткевичем и Вами записаны показания Кроткевича о том, «что во время пребывания Вас и Кроткевича в командировке в Москве, в конце 1936 года, в московскую контору АКО зашли какие-то неизвестные два члена партии и заявили, Шлиндман был в 1922 году исключен из КП(б)У и комсомола за участие в «Рабочей оппозиции». Скажите, Шлиндман, Вы твердо будите утверждать, что в протоколе очной ставки от 10/Х.38 г. такия показания Кроткевича были записаны?
Ответ: Я твердо настаиваю на том, что обвиняемый Кроткевич на очной ставке от 10 октября 1938 года говорил, что во время пребывания его и Шлиндмана в командировке в Москве, в начале 1936 года, в московскую контору АКО зашли какие-то два неизвестные два члена партии, которые заявили, что Шлиндман был в 1922 году исключен из КП(б)У и комсомола за участие в «Рабочей оппозиции». Я хорошо помню, что эти показания Кроткевича были в подлиннике протокола очной ставки записаны.
Вопрос: Вы еще раз будите настаивать на том, что такие показания Кроткевича были записаны в протоколе очной ставки от 10/Х 38 г.?
Ответ: Я помню, что такие показания были записаны в протоколе очной ставки от 10/Х. 38 г.
Вопрос: Вам предъявляются подлинники протокола очной ставки от 10/Х. 38 года между Кроткевичем и вами, где нет записи [нрзб.] показаний Кроткевича о том, что во время пребывания его и Шлиндмана в командировке в Москве, в
