о чем-то далеком и несбыточном. А сегодня все меняется.
– И когда?
– Я договорился на понедельник, – папа не может скрыть улыбку, – устроит?
– Через четыре дня? – пищу.
Папа кивает.
– Ну ты учитывай, что всякие там обследования, операция сама в среду или в четверг, а в понедельник вернешься в школу уже с новой ножкой и выбросишь трость.
Перед глазами начинает все плыть от застилающих слез. Не выдерживаю и бросаюсь папе на шею.
– Спасибо тебе, – утыкаюсь ему в плечо и громко шмыгаю.
– Дмитрий Валерьевич, ого, – звук этого голоса разрывает ушные перепонки.
Я отскакиваю от папы и с ужасом смотрю на Маркелова.
– Вячеслав, а вас стучаться не учили? – папа на удивление остается спокойным и невозмутимым.
Вот бы мне щепоточку его спокойствия.
– А вас не учили, что зажиматься с ученицами – это подсудное дело? – Маркелов складывает руки на груди и плотоядно усмехается.
– Снежана, можешь идти, – папа оборачивается ко мне и кивает на дверь.
– Но…
– Иди, ты свободна.
Бросаю ещё один взгляд на Маркелова. Стоит, щурится как стервятник, увидевший добычу.
– До свидания, – протискиваюсь мимо Маркелова и иду на следующий урок.
Так некстати вспоминается последнее ночное сообщение от Ярослава. Просыпается интерес, о чем же он хочет поговорить со мной.
Прохожу мимо шушукающихся Ромы и Лизы и не могу сдержать улыбки. Хоть у этих двоих все встало на свои места, и Чумак теперь от себя Лизку не отпускает даже на переменах, а она пытается сопротивляться, но всегда проигрывает ему.
– О, Снежа, чего хотел директор-то?
– Ай, – отмахиваюсь, – по поводу учебы моей дальнейшей.
Не хочу при всех обсуждать с Лизой операцию. Вечером, когда останемся в комнате, скажу. А сейчас ей самой не до этого.
В коридор вваливаются над чем-то ржущие Глеб и Ярослав, и я замираю на месте.
Просыпается непонятное волнение. И ладошки начинают потеть, и сердце заходится трепетом, и макушку покалывает.
Да уж, Зимина, ну ты и идиотка.
Ну кто же так реагирует на первого парня в школе?
Кривлюсь. Ярослав замечает меня и меняет траекторию движения.
– О, хромоножка, как с директором-то? Наобжималась? Прикиньте, народ, захожу в кабинет директора, а там наша новенькая с ним обнимается, – в дверном проеме стоит Маркелов и скалится.
Ярослав дергается, и карие глаза полыхают бешенством.
– Я его урою, – не успеваю моргнуть, как Яр срывается с места и за грудки отрывает Маркелова от пола. Слышится глухой удар, и Маркелов начинает громко ругаться.
Яр прижимает его к стене. Перед глазами темнеет, забываю про ногу и, не думая ни о чем, несусь к парням.
Глеб что-то кричит мне вслед, Лиза тоже пытается остановить, но я только её руку скидываю.
Единственное желание – не дать Ярославу влипнуть и заработать себе штраф.
– Ярослав, – висну на его руке, – прекрати, пожалуйста.
Стараюсь перекричать вопли в коридоре и мысленно прошу всех заткнуться.
Он переводит на меня бешеный взгляд и сжимает челюсть. От этого взгляда дурно становится и спина потом покрывается, но сейчас мне важнее его отодрать от горла Маркелова, а то тот уже покраснел.
– Прекрати, – не отвожу взгляда от его глаз, в которых бушует ад, – подумай о том, что если ты лишишься баллов, то ты не сможешь выезжать.
Шепчу так, чтобы слышал только он.
Не знаю, почему я решила давить именно на это, но, кажется, срабатывает. Ярослав расслабляет пальцы и делает шаг назад как раз вовремя. В коридор забегают охранник и психологичка.
– Что тут происходит? – охранник окидывает притихших нас суровым взглядом и задерживается на Ярославе. – Опять ты, Бородин, решил переворот устроить?
– Все хорошо, – встревает Глеб, – пацаны просто поспорили, кто за неделю стал сильнее.
Охранник ещё раз обводит нас взглядом и уходит. Психолог задерживается и всматривается в лицо Ярослава.
– Ярослав, я жду вас у себя в кабинете.
– Зачем? – Ярослав выравнивает дыхание и уже выглядит вполне спокойным.
Стискивает мою руку, а я стараюсь не показать удивления.
– Хочу обсудить с вами ваше поведение.
– У меня с ним нет проблем, – хочется врезать ему подзатыльник, но я стискиваю руку в кулак.
Ещё не хватало, чтобы и меня утащили.
– Хочешь пополнить баланс баллов?
– Это шантаж, – голос Ярослава становится ниже и более угрожающим, я стискиваю его руку сильнее, чтобы он не выходил из себя.
– Нет, я просто оглашаю вознаграждение за хорошее поведение, – улыбается наш психолог.
– Ла-а-а-а-адно, сейчас приду.
Екатерина Павловна кивает и скрывается в коридоре.
Ярослав поворачивается ко мне и притягивает к себе. Делаю резкий вдох и боюсь моргнуть лишний раз.
– Ну и что это за обжимания с директором?
– Не было никаких обжиманий. Кому ты поверить решил? Маркелову? – знаю, что было бы вполне логично признаться Яру, что директор – это мой отец, но он сейчас слишком взвинчен, чтобы соображать корректно.
Выдыхает сквозь стиснутые зубы. Шторм в карих глазах постепенно утихает, и он расслабляется.
– Да уж, извини, – бормочет.
– Бородин, у меня мало времени. Пройди, пожалуйста, в кабинет, – за нашими спинами снова материализуется психолог, и мы отлипаем друг от друга.
Ярослав корчит недовольное лицо, а я только могу выдавить сочувственную улыбку.
Лизка толкает меня в бок и поигрывает бровями.
– Между вами воцарился мир, наконец-таки?
Фыркаю и показываю язык:
– Сама ещё не решила.
– Но он все же решил заткнуть гадкий рот Маркелова.
Морщусь при упоминании этого слизняка.
Окидываю взглядом опустевший после стычки парней коридор и утаскиваю Лизу за угол.
Её глаза вспыхивают интересом. Она тоже осматривается и приближается ко мне.
– Выкладывай.
– Тебя фиг от твоего Чумака сейчас отдерешь, – закатываю глаза к потолку.
– Ну а я что могу поделать? – пожимает плечами.
– Да я шучу, я за вас рада, наконец-то вы все решили и расслабились. Хотя сейчас неинтересно без ваших перепалок. Тихо слишком.
Лизка таращит на меня глаза. Складывает руки на груди.
– Серьезно? Мы здесь, чтобы ты меня сейчас драконила из-за наших старых отношений с Чумаком?
– Нет, просто хочу поделиться с тобой новостью, – не могу сдержать радостной улыбки, из-за которой лицо может треснуть.
– Ну? – нетерпеливо топает ногой подруга.
– На
