в ванну.
— Почему она меня с собой не взяла? — ныл Степка. — Там у них варенье и огурчики соленые-е!
— Варенье и огурчики у тебя и дома есть. И прекрати пинаться, ты уже большой. Мне тяжело.
Ася поставила его на пол и дала легкого шлепка.
— Залезай под душ.
Через десять минут чистый и умиротворенный Степка лежал в кровати. Ася сидела рядом и читала вслух «Приключения Незнайки».
— Мам, — Степка широко и сладко зевнул, — правда, этот Незнайка — дурак?
— Почему это? — Ася засмеялась.
— Ну как это он ничего не знает? И стихи сочиняет какие-то дурацкие.
— Думаешь, стихи легко сочинять? — Ася улыбнулась.
— Думаю, да.
— Ты разве пробовал?
— А зачем? Мне не надо, я буду доктором, как папа.
— Ну хорошо, давай спать.
— Давай. Мам!
— Что ещё?
Степка широко распахнул ясные серые глаза.
— Правда папа хороший? Самый лучший? Да?
— Да, — Ася быстро кивнула и отвернулась. — спи…
16
Утром она позвонила Алексею.
Сергей только-только ушел, Нинюся отсыпалась после вчерашней вечеринки, Степка увлеченно играл, сидя на ковре в детской.
Трубку долго не поднимали. Ася слушала далекие тихие гудки и молила Бога, чтобы все оказалось в порядке.
— Да, — произнес наконец знакомый голос.
— Это я.
— Доброе утро.
— Как ты?
— Ничего.
— Давно проснулся?
— Только что.
— Записку мою прочел?
— Какую записку?
— Ту, что на столе.
— Нет. Погоди. — Раздался приглушенный стук, он положил трубку. Ася терпеливо ждала, пока не послышался шум возвращающихся шагов.
— Малыш, ты здесь? — голос Алексея звучал хрипловато.
— Спасибо. Я никогда этого не забуду.
— Не за что, — Ася улыбнулась, — что ты собираешься сегодня делать?
— Черт его знает. Еще не думал.
— Ну хорошо. Я вечером заскочу. Ненадолго.
— Почему ненадолго?
— Потому, что вчера у меня чуть не возникли проблемы. Слава богу, что все обошлось.
— Настя… ты прости, я… вел себя как скотина.
— Леша, я этого не заметила. Все, давай до вечера.
— Давай.
Ася нажала на рычаг, чувствуя, как за спиной вырастают крылья.
Все обошлось, ничего страшного не случилось, они вдвоем выстояли, выдержали, победили болезнь, отчаяние, мрак!
Весь день она с трепетом ждала вечера, боясь ошибиться в своих предположениях. Однако вечером действительно все оказалось хорошо, просто замечательно.
Алексей выглядел гораздо лучше вчерашнего, был совершенно трезвый, шутил, смеялся и даже угостил Асю отбивными собственного изготовления.
Мороз, накануне крепчавший, немного спал, и она вытащила его погулять.
Они бродили по улицам, обнявшись, не опасаясь, что кто-нибудь узнает их под покровом темноты, и болтали. Ася рассказывала о своих девчонках, о том, какого труда ей стоило создание коллектива, о вчерашнем фестивале.
Алексей слушал ее внимательно и с интересом.
— Знаешь, — проговорил он, когда она закончила, — в детстве мне ужасно нравилась одна девчонка из нашего подъезда. Она занималась балетом, была вся такая стройненькая, тоненькая. Я даже жалел, что родители меня не отдали в балетную школу.
— Ты? — Ася со смехом оглядела сто крепкую, прочно стоящую на земле фигуру.
— Да. Потом, позже, я попытался за ней ухаживать.
— А она?
— Известно что, — Алексей лукаво улыбнулся, — шарахнулась от меня, как от чумы: я тогда во дворе считался первым драчуном.
— Ну, ты и сейчас недалеко ушел, — поддела Ася.
Его лицо стало серьезным.
— Нет, Малыш, сейчас это другое. — Он обнял ее покрепче. — Все-таки я ее доконал, эту балерину. Как-то она разрешила проводить ее до своей балетной школы и обратно, а потом мы целовались в подъезде. Долго, пока не вышла ее мать, которая была на ножах с моей: они жили прямо под нами и мы вечно заливали им потолок.
— И что было?
— Ой, что было! — Алексей округлил глаза. — Нам ведь недавно только четырнадцать стукнуло.
— Лешка, слушай, а где твои родители? Где мама?
— Родители умерли. Один за другим, сначала отец, после мать. Пять лет назад. Это их квартира.
Ася тихонько кивнула, плотнее прижалась к его боку. Они остановились у газетного киоска.
— Жаль, закрыто, — Алексей поглядел на часы, — немножко не успели.
— А что ты хотел?
— Книжку купить. Я тут всегда беру. Воронина.
Ася искоса смотрела на него, стараясь, чтобы он не заметил ее взгляда.
Сейчас Алексей выглядел так, как выглядят десятки других московских парней: самый обыкновенный, по-своему обаятельный и даже красивый — мужской красотой, неброской, сдержанной. Таких сплошь и рядом можно встретить на улице, в магазинах, в метро. Разве что одет не слишком шикарно, но при теперешнем расследовании общества — вполне приемлемо.
Ася решила воспользоваться моментом и высказать ему то, что беспокоило ее с самого утра.
— Леш, с завтрашнего дня нужно искать другую работу. Тебе нельзя долго сидеть дома.
— Я знаю, — легко согласился Алексей.
— Ты завтра походи сам, посмотри, может что-нибудь подвернется. И я тоже погляжу.
— Хорошо.
Они немного помолчали.
— Леша, — Ася взяла его за руку, — скажи… ты хотел бы, чтобы я была твоей женой?
— Ты и так моя жена. — Алексей по-хозяйски обхватил ее за локти, притянул к себе. — Холодно, Малыш, — Он поглядел на нее тем особенным взглядом, долгим, пристальным, от которого у Аси по спине ползли мурашки и начиналось сладкое головокружение, и повторил: — Холодно. Пошли домой, согреемся.
Обнявшись, они дошли до дверей квартиры.
Ася едва успела повесить пальто, как Алексей настойчиво подтолкнул ее в комнату:
— Проходите, сударыня.
— Я же в сапогах!
— Меня это не напрягает.
Он уложил ее на диван. Его ладони были прохладными и касались ее тела медленно, не спеша, будто изучая на ощупь. Ася судорожно сглотнула и потянулась привстать.
— Тс, не рыпайся. Лежи смирно. Поняла?
— Да, — почти беззвучно прошептала она, — я тебя люблю.
Алексей погладил ее по голове, потом так же, не торопясь, стянул с нее джемпер. Нагнулся, расстегнул сапоги, снял узкую короткую юбку.
Она лежала совсем без одежды и сгорала от желания.
— Пожалуйста… Алеша…
Алексей склонился над ней, невозмутимо пожал плечами.
— Чего изволит мадам?
— Я… умираю…
Он улыбнулся.
— Все будет хорошо, мадам, вы останетесь живы.
Ася с силой рванула его рубашку. Раздался треск.
Теперь внезапно все изменилось, точно ударил электрический разряд, разделив пространство на магнитные полюса.
Они сжимали друг друга в объятиях с такой силой и яростью, словно хотели причинить боль, возможно большую и ощутимую. Никогда прежде Ася не испытывала столь ошеломляющих, ярких, пугающих чувств.
Она не узнавала себя, презирала себя, восхищалась собой. Она боготворила себя…
17
— Ты что, завела любовника? — спросила Кристина на одной из репетиций.
Ася замерла, держа в руке только что вынутую из магнитофона кассету.
— Я? Любовника? Кристя, ты
