отправились к своему Великому Владыке. Надеюсь, он найдёт для них котлы с самым горячим маслом.
Я смахнул со лба кровь, заливающую левую глазницу, а затем сунул в карман ещё пару свечей и стал осторожно двигаться к тому месту, где был возница. Он обнаружился на пару-тройку метров дальше, чем стоял. Теперь мужчина лежал на груди, а его голова превратилась в тряпку из осколков костей, крови и мозгов, похожих на творог. Зрелище отвратительное, но моя рука без дрожи принялась исследовать карманы трупа. Деньги, револьвер и… связка ключей! Отлично! Ключи подошли к моим кандалам, после чего я наконец-то избавился от них. Железки со звоном упали на пол, а я с наслаждением потёр саднящие покрасневшие запястья. Наслаждение!
Деньги и револьвер перекочевали в мои карманы, а потом я надел кандалы на труп возницы и пошёл в ту сторону, где в стене имелись арочные проходы. Один из них завалило, а вот два остались нетронутыми. Надеюсь, хотя бы один из них ведёт на поверхность, а то мне надо поскорее выбираться отсюда, поскольку такой грохот явно привлечёт сюда людей. Объясняй им потом, чем тут занимался Серафим и прочие сектанты. Поверят ли мне? Признают невинной овечкой? Или прирежут, дабы такой позор церкви не стал достоянием общественности? Осторожность подсказывала мне, что язык следует держать за зубами. Если все сектанты погибли, то никого и не осталось, кто может связать меня с этим местом. Потому лучше забыть, что тут случилось, и жить дальше… точнее, дальше бороться за свою жизнь со Смертью.
Именно с этими мрачными мыслями я вошёл в правый проход и сразу же наткнулся на факел. Он покоился на стене в железном кольце возле каменных ступеней, ведущих вверх. Мне не составило труда запалить его от свечи и продолжить путь с уже более весомым освещением.
Пламя разгоняло тьму, обнажая свисающую с потолка паутину и отражаясь в мутных лужах. И чем выше я поднимался, тем более явно покачивалось пламя. Где-то наверху есть проход наружу, раз оттуда прилетает ветерок! Так и оказалось! Ступени привели меня к выходу, но тот перекрывала толстая решётка, запертая на новенький навесной замок. Благо моё проклятие заставило замок обнаружить в себе «скрытый дефект», благодаря коему его дужка отвалилась. Я подобрал её и взял замок, чтобы не оставлять улик. А то вдруг кто-то сообразит, что замок был сломан магией мастера проклятий?
Выйдя наружу, огляделся. Лунный свет падал на старинные склепы, ласкал фигуры ангелов и дев с простёртыми к богу руками. Ага, значит, господа сектанты обосновались на одном из кладбищ Петрограда. Им даже из города не надо было выезжать, дабы устроить свои кровавые жертвоприношения. Вот и хорошо, мне меньше мороки.
Я пошлепал ботинками по брусчатой дорожке, старательно поглядывая по сторонам. Вдруг сторож объявиться? А мне такие встречи не нужны. Но пока, вроде бы, вокруг никого не было. Только вороны поглядывали на меня да памятники. Вот под их-то взглядами я благополучно и добрался до кованного заборчика, перемахнул оный и двинулся по безлюдному тротуару.
По всему выходило, что мне стоит озаботиться алиби на эту ночь. Просто так я не могу вернуться в доходный дом. А вдруг меня завтра потянут в полицию по делу Кондратьева и спросят, почему после визита к Серафиму не вернулся в доходный дом? Где был? Что делал? Предупреждал бомбистов, гад? Полиция же точно расспросит обо мне сотрудников доходного дома, а те и скажут, что вернулся я тогда-то тогда-то. И можно быть на сто процентов уверенным, что полиция отыщет место моего жительства. Его как минимум знает Кондратьев. Полиция выйдет на меня, точно выйдет. А тут ещё и вскроется, что живу я под вымышленным именем. Как бы вместе с Кондратьевым в застенки не упекли.
Может, тишком пробраться в свои апартаменты, а потом говорить, мол, вернулся я сюда ещё с вечера, а швейцар прошляпил мой приход? Но с другой стороны, в апартаменты вечером могла заглядывать служанка. Она-то и разрушит мою легенду, сказав, что кроме кота в апартаментах никого не обнаружила.
Нет, надо всё-таки искать железобетонное алиби. А кто мне его может обеспечить? Елизавета Васильевна Романова! Никто не удивится, ежели вдруг окажется, что я провёл ночь с ней. Вот только бы вспомнить, где она живёт. В наших разговорах пару раз мелькал её адрес, да я особо не запоминал, а зря.
Благо ночной воздух и ходьба меж старинных особняков поспособствовали работе моей памяти, и та выдала-таки адрес. Отлично! Теперь бы добраться туда, а это несколько кварталов. Идти же придётся пешком, дабы лишний раз не создавать свидетелей. Надеюсь, Елизавета ночует у себя дома, а не у папеньки, иначе мне придётся переться на другой конец города.
Придя к такой мысли, я опустил плечи, сунул руки в карманы и прибавил шагу. Двигался, держась самых густых теней, и сразу же прятался, если слышал звон подков или шум мотора. Пару раз таким образом я избежал встречи с конными полицейскими, патрулирующими улицы. И в итоге без больших проблем добрался до двухэтажного милого особняка, выкрашенного в розовый цвет. Он походил на кукольный домик и размерами существенно уступал особняку отца Романовой. К тому же у него не было садика, из-за чего окна выходили сразу на улицу. Все они оказались наглухо зашторены, кроме одного. Через щель между штор на улицу выползал лучик приглушённого электрического света. Какой-то ночник или кто-то из обитателей особняка всё ещё бодрствует? Окно находилось на втором этаже, а это, по заведённым в Петрограде правилам, был господский этаж. Слуги жили на первом. Неужели мне повезло и Романова еще не спит? Ну, сейчас проверю.
Я поплевал на руки, примерился к водосточной трубе и добрался по ней до карниза одного из окон второго этажа, а уже с него перебрался на соседнее, которое и оказалось слегка освещённым. Подтянулся, взгромоздился на карниз и заглянул в окно. Щель между шторами позволила увидеть край кровати. Видать, чья-то спальня, и, скорее всего, Елизаветы.
На этот раз я не стал ломать с помощью проклятия шпингалет и тихонько постучал в окно. Ничего не произошло. Тогда постучал ещё раз, чуть громче. По стене пробежала тень, а затем хрупкая ручка слегка приоткрыла шторы и появилось взволнованное лицо Романовой. Она вытаращила глаза и вовремя закрыла ладошкой округлившийся ротик, из коего уже собирался вылететь визг.
А я, в свою очередь, подмигнул ей и проговорил:
— Курлык-курлык. Орёл твой прилетел.
— Никита… — пролепетала облачённая в ночную
