полу-чинуша, полу-штабной потеет…
— Вы здесь главный? — с ленцой поинтересовался капрал.
Эш уже открыл рот, но тут низкорослый служивый согнулся от боли, страшно кашляя и харкая кровью.
— Крыса плющезадая, — сплюнули рядом — это был Рэккер, державший свой ростовой посох с красивым орнаментом в виде парящих воронов. — Вы имеете честь говорить с милордом Генералом Седьмого легиона!
Капрал продолжал харкать кровью, а его подчиненные стояли не шелохнувшись, никто не хотел иметь дело с двумя магиками.
— Прошу… простить, — продавил сквозь кашель капрал.
Эш кивнул «правой руке» и лейтенант, смачно выругавшись, отменил Слово. Рэккер не подавал виду, но баронет понял, что его заместитель только что потерял большую часть сил. Подобные кровавые Слова легко подчинялись малефикам, в простонародье — чернокнижникам, но для Волшебника игры с ними могли стоить дороже, нежели головокружение и слабость на несколько дней.
— Капрал, — ледяным, как снег лежавший вокруг, тоном произнес Эш. — Немедленно освободите моих легионеров, а потом проваливайте вон, если не хотите, чтобы я познакомил вас с остальными. Уверяю вас, они очень любят надзирателей… Любят, во всех смыслах этого слова.
Эш не понимал смысла последнего уточнения — таким оборотам юношу научил Рэккер, но, как бы то ни было, низенького чинушу пробрало. Тот что-то резко скомандовал, и солдатня кинулась отпирать клетки, благо легионеры, сидевшие в них, уже имели на своих шеях черные ошейники.
Каторжники вырвались наружу, мигом сбиваясь в кучки. Одетые в какие-то непотребные, грязные, вонючие рубища, они жались друг к другу, дабы хоть как-то согреться. У кого-то босые ноги уже почти почернели от холода.
— «В расход» — спокойно оценил ситуацию Эш. Обмороженные ему не требовались.
— Вы еще здесь? — гаденько улыбнулся Рэккер, а потом как-то странно качнул тазом. — Вы так жаждете нашей любви?
Капрал одновременно позеленел и побледнел, а потом разве что не сорвался с места в карьер, набирая немыслимую для его конституции скорость. Солдаты поспешили следом. Эш все так же не понимал смысл телодвижений и фраз своего приятеля, а также почему каторжники начали ржать в голос. Видимо в этом всем было нечто такое, что забыли упомянуть многочисленные учителя во дворце.
— Труби общий сбор, — скомандовал Эш. — А этих, — юноша кивнул в сторону новобранцев. — Давай ко всем. Кто упадет на построении, того псам на прокорм.
— Лэр, есть лэр! — гаркнул Рэккер, отдавая честь.
Эш, опираясь на посох, подаренный королем, побрел к помосту, не обращая внимания на то, что происходит за спиной. А там лейтенант, раздавая болезненные тычки, выкрикивая проклятья и изрыгая самые оскорбительные ругательства, гонял новеньких «и в зад, и в душу».
Каким-то образом Рэккер все же смог построить этот сброд, а потом, подбежав к небольшому колоколу, висевшему на высоком столбе, начал трезвонить так, словно вещал о прибытии божественных гонцов — предвестников Апокалипсиса.
Генерал стоял на помосте, наблюдая за тем, как внизу роятся его легионеры. Жалкое зрелище. Тощие, злые, голодные, зачастую — грязные и вонючие, они буквально вываливались из бараков, на ходу напяливая нехитрую одежду. Плотные штаны, подбитые ватой, такой же полу-тулуп и какие-то шерстяные, высокие башмаки, одетые на банальные портянки. Все это было добыто в нелегком деле подкупа бюрократов армейских складов.
— Стройся, ублюдки! — рычал Рэккер, щедро раздавая удары, после которых лекаря можно не беспокоить — все равно не поможет. Такие черные, страшные синяки свести могли лишь жрецы. — Кровью мало харкали? На еще! Руки не по швам⁈ Н-на! Носом шмыгаешь? Что? Холодно? Это тебя согреет… На! Поплюй, поплюй кровью, она горячая — согреет!
Удары лейтенанта были точны, страшны и небывало сильны. После первого же тычка в грудь легионер сгибался земным поклоном, падая на колени. Таким Рэккер отвешивал еще и по ребрам, причем железным мыском сапога. Так что легионеры старались не падать. Все знали, что после нескольких ударов единственное будущее, которые вас ждет — в телегу, а потом до Гнесса. Вот только все одно — треска рессор вы уже не услышите, у мертвых со слухом некоторый напряг вырисовывается.
А там, в городе, в какой-нибудь непонятной кишке ваш нашинкует и скормят псам, участвующим в подпольных боях. И нет, вовсе не псовым боям, а таким, где с бешенным, оскаленным животным дерется абсолютно голый человек. Обычно нищий, уши которого распухли от щедрых обещаний и столь же щедрых тычков. Обычно побеждали псы….
Вскоре почти четыре тысячи легионеров все же выстроились в некое подобие рядов и шеренг. Больше Эшу и не требовалось. Сегодня последний день, когда они стоят в расположении. Уже завтра легион пересечет границу и отправиться в Арабаст. Вот только воевать им не придется. Нет, они будут грабить, резать, жечь, насиловать (Эш думал, что все перечисленное и есть определение «насилия», но предвкушающая ухмылка Рэккера заставляла в этом сомневаться), мародерствовать, но не воевать. Седьмой легион должен стать ужасом Арабасты, её ночным кошмар — такова была воля короля.
Но что же видел перед собой будущий «генерал кошмара»? А видел он злые, бешенные глаза столь же бешенных людей. Скольких из них уже убил командор? Три, четыре десятка? Нет, наверно больше. Но легионеры так и не испытывали страха перед своим предводителем. Нет, они ощущали лишь лютую злобу, лавой плескавшуюся в глубине их стекленеющих от бессилия глаз.
— «Ужас Арабаста…» — мысленно скривился баронет. — « Я даже их не в состоянии напугать!».
— Н-на! — раздался выкрик лейтенанта, и очередной легионер сплюнул, окрашивая снег в багровые тона.
Когда лейтенант подошел к следующему, то Эш увидел опаску в глазах бывшего убийцы… ну или за что его там осудили. Конечно, это не страх, а всего лишь опаска, но даже это куда как больше, чем ничего вкупе со злобой.
— «Что же я делаю не так?».
Генерал помнил, как он лично активировал ошейники, заставляя чьи-то головы превращаться в огненные шары. Разве этого мало? Судя по всему — да. Этого не хватало, чтобы легионеры боялись. А если они не будут бояться, то бунт, дезертирство и неэффективное исполнение приказов лишь вопрос времени — тут никакие ошейники не помогут.
Почему же тогда легионеры опасались Рэккера и не боялись генерала? И тут Эш понял. Дело вовсе не в том, кто сколько ошейников активировал, а в том, что лейтенант был здесь — «рядом», в любой момент он мог отправить служивого на тот свет, зацепившись взглядом за малейшую провинность.
