Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Го Ву Хин отложил текст Беловежского соглашения и снова поднял глаза на собеседника. В словах Зю Гана ему послышался укор за то, что 4 октября 1993 года, когда по приказу Ель Тзына танки расстреливали Белый дом с маршалом Хасом, генералом Ру Цкоем и Зю Ганом, Го Ву Хина не было с ними. Но Зю Ган ответил ему невинным взглядом.
– Значит, вы… решились? – спросил Го Ву Хин.
– Мы не можем упускать момент! – напористо сказал Зю Ган. – Сегодня мой рейтинг – семьдесят три процента, а Ель Тзына только шесть. Даже американцы уже похоронили его и зовут меня в Штаты знакомиться. Так зачем нам ждать до июня?! Мало ли что может случиться. Нет, нужно подтолкнуть, ускорить процесс! Вызвать огонь на себя, а потом объявить импичмент президенту!
Го Ву Хин встал, и, прикусив мундштук трубки, в мудрой задумчивости прошелся по кабинету. Он знал" силу паузы и вес своего народного авторитета. Если он, с его репутацией всенародного кормчего правды, примкнет к коммунистам, чаша весов истории непреложно качнется в их сторону. Подойдя к окну, он медленным взглядом окинул расходящийся внизу в метельном ветре митинг, шелуху плакатов и газет, летящую над Охотным рядом, и недалекий, всего за ямой на Манежной площади. Кремль. Так близко, так совсем рядом были от него купола Кремлевского дворца и здание царского Сената, а ныне Администрации президента!
– Что ж… – раздумчиво произнес он тоном человека, роняющего исторические слова. – Граф Толстой говорил, что человек должен менять убеждения, стремиться к лучшему… Но мои убеждения не изменились. Я как был против партийной номенклатуры, а не против честных коммунистов, так и остался. А именно она, эта бывшая номенклатура, и засела сейчас в Кремле. И с ее антинародной, преступной властью действительно пора кончать. Я… я поддержу вас.
23
Круговые сверла землепроходческого щита с надсадным ревом вгрызались в веками слежавшуюся породу. В темном и грязном подземном туннеле, освещенном лишь редкими лампочками подвесной времянки, вагонетки, подрагивая на узких рельсах, волокли к подъемнику выгрызаемую щитом породу. Это на глубине тридцати трех метров под Охотным рядом рабочие «Земстроя» прокладывали канализационный коллектор будущего торгового комплекса «Манежная площадь».
Выше, в туннелях Московского метрополитена, перегруженные утренними пассажирами поезда радиальных линий останавливались у платформ станций «Охотный ряд», «Площадь Революции» и «Театральная», чтобы разгрузиться и загрузиться новыми потоками москвичей, спешащими на работу в разные концы российской столицы.
Еще выше, в подземных переходах, шла бойкая торговля утренними газетами, сигаретами, детективной литературой, семечками, лотерейными билетами, мороженым и новорожденными котятами.
А на поверхности, по Тверской улице и Охотному ряду, сквозь мелкую утреннюю поземку катил поток машин… снегоуборочные комбайны железными челюстями жевали сугробы… москвичи с портфелями и «дипломатами» выскакивали из переполненных троллейбусов и автобусов и спешили в министерства, комитеты и департаменты… милиция свистками гоняла пешеходов, спешащих перебежать Охотный ряд поверху, вместо того чтобы пользоваться подземным переходом… и рядовые депутаты Думы, поглядывая на часы, наспех доедали бутерброды в думском буфете и спешили в зал заседаний, предъявляя охранникам свои депутатские «корочки»…
Из этих ручейков думских депутатов, рассаживавшихся в красные бархатные кресла, теле – и кинооператоры, стоя за камерами, привычно выбирали лишь знаменитые лица – Жир Ин Сэна, фанфарона и лидера либерально-демократической партии… Йяв Лин Сана, экономиста и западного любимца… бывших знаменитых демократов… мудро-непотопляемого коммуниста Лу Кяна… и, конечно, вождя новых коммунистов Зю Гана.
– Ты это… поторапливайся, милок, – сказал Го Ву Хин думскому парикмахеру, следя на телеэкране за заполнением зала заседаний.
– А спикер еще не пришел, так что три минутки у вас есть! – парикмахер, молодой, крупный и рыхлый парень, последними щелчками ножниц срезал волосы в ушах своего знаменитого клиента, щеткой почистил ему шею и поднес зеркало к затылку. – Вы думаете, Дума к концу дня денонсирует Беловежское соглашение?
Го Ву Хин в зеркале напротив придирчиво осмотрел седую опушку своего лысого затылка. Потом произнес с авторитетностью усталого оракула:
– Не к концу дня, молодой человек, а через сорок минут.
– Но ведь это ставит президента вне закона, он не сможет промолчать, – сказал парикмахер как бы между делом.
Го Ву Хин зорко посмотрел на него:
– Не сможет, говорите? И что он сделает?
– То же, что с предыдущей Думой. Нас расстреляют.
– Гм-м… Вы, молодой человек, аналитик…
Тут на телеэкране возникло лицо председателя Госдумы, усевшегося на свое место и наблюдающего за последними пробежками в зал опаздывающих депутатов.
– Пора! – Го Ву Хин встал и сунул парикмахеру в карман халата пятитысячную купюру.
– Спасибо. – Парикмахер стряхнул с его плеч белую накидку.
– А насчет ваших прогнозов – поживем, увидим… – Го Ву Хин вышел в пустую комнатку ожидания, облачился там в свой светлый, в мелкую клеточку пиджак, который всегда выделял его среди остальных депутатов, одетых в черно-серое, и неспешно направился по думским коридорам в зал заседаний. Парикмахерская находилась в самом дальнем конце левого крыла думского здания, и идти Го Ву Хину до зала заседаний было минут пять.
А за его спиной, в парикмахерской, парикмахер уже стоял у телефона и докладывал в трубку:
– Постриглись все коммунисты и даже Го Ву Хин. Как перед боем, да. Я говорил с каждым, и вот картина. Они идут на конфликт сознательно. Вариант разгона Думы учтен и, как я понял, желателен. В ответ немедленно вступает план «Декабрь». У них есть силы, пара дивизий ВДВ, которые тут же захватят Останкино, Белый дом и Кремль. То есть сегодня ночью или максимум завтра начинается гражданская война и полный обвал на бирже. Я не знаю, сколько можно на этом заработать, но мои десять процентов до утра сбросьте на Кипр…
Между тем Го Ву Хин уже подходил к думскому залу заседаний. Он появился там как раз тогда, когда председатель Думы начал чтение заявления коммунистической фракции Думы о преступном характере Беловежского соглашения президентов России, Украины и Белоруссии. Но, увидев Го Ву Хина, прервался, и все телекамеры показали стране ту уважительную паузу, в которой Го Ву Хин шел к своему месту.
Именно в это время к служебным воротам Думы подъехал продовольственный фургон. Шофер фургона и сидевший с ним рядом грузчик в фирменном комбинезоне кремлевской спецбазы «Продснаба» привычно поздоровались с охранником, который тут же выцыганил у них полпачки «Мальборо».
– Чо вы сегодня привезли слугам народа? – спросил он.
– Да все те же, бля, «ножки Буша», – ответил шофер и, проехав через открытые ворота во двор Думы, задом подал свой фургон к двери грузового подъезда. Навстречу ему вышла пожилая и в перманенте дама – заведующая думской столовой, но шофер и грузчик, открывая задние двери фургона, сказали ей: – Идите, Клавдия Викторовна, на склад, мы все занесем. А то застудитесь!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
