рюмочке? – ответил Борис, – Так сказать, для работы воображения! – и немедленно налил.
– Я думаю, искать наркомовскую квартиру бесполезно, – продолжил он чуть погодя, – Каганович последнее время жил на улице Грановского, но там давно всё поменялось. Cтарых жильцов от Кремля ещё при Горбаче попёрли. Сейчас новая аристократия заселилась – и всё больше питерские. Искать, вероятно, надо на даче. Где у него дача-то была?
– Ну, ты и вопросы задаешь! – удивился Семён, – Откуда мне знать! Это ты у нас москвич, а я давно уже в жарких странах обитаюсь. Может, тебе по знакомым поискать, знатоков истории каких-нибудь?
– Постой-постой, – задумался Борис, – Про знатоков не скажу, а одна мыслишка появилась!
Он достал мобильник и, на мгновение, задумавшись, набрал номер.
– Это спецузел? – спросил Борис невидимого собеседника, – Мне, пожалуйста, Петра Андреевича Карасёва. Скажите, что Левин звонит, с Центрального.
Cпустя минуту Борис завопил в трубку:
– Петюня, привет! Рад тебя слышать! Давно не виделись! Как драгоценное? На рыбалке давно был? А когда снова собираешься? Не, я завтра не могу – ко мне брат в гости приехал. Я ему наши достопримечательности показываю. Нет, он не рыбак. В следующий раз – обязательно! У нас с ним тут спор вышел, ты не мог бы подсказать? Помнишь, был такой нарком при Сталине – Каганович? Ага – Лазарь! Так вот – не посмотришь, где у него дача была? Вы же к нему спецсвязь тянули, должны записи остаться. Глянь в картотеке, будь другом! Жду!
– Классный мужик! – прошептал Борис, прикрыв рукой трубку, и показал брату большой палец, – Сейчас посмотрит!
Через три минуты трубка вновь ожила.
– Ага, на проводе! Нашел? Диктуй, я записываю. Троице-Лыково – это где? А, напротив Серебряного Бора! Так это же прямо в городе! А дом какой? Есть, записал! Ну, спасибо, выручил – “поляна” с меня! Как на рыбалку поедем – проставляюсь! Ну, бывай!
Отключив мобильник, Борис взмахнул листочком:
– Есть контакт! Наливай!
34. Москва – Серебряный Бор (9:15 утра)
– Борис, ну как же такое может быть? Ты только посмотри на это безобразие. Абсолютно нежилой дом… Как после бомбёжки, – Семён возмущался в полный голос.
Для обычно спокойного Семёна это было странно. Но Борис даже не пытался остановить брата. Он молча кивал головой. Действительно, Семён был совершенно прав.
Они вчетвером сидели в машине, припаркованной у деревянного забора, который можно было назвать забором, по сравнению с высоченными непроницаемыми оградами Рублевки, с очень большой натяжкой. Скорее всего, это был простой двухметровый штакетник. Дача, тем не менее, охранялась. За углом, около ворот, в покосившейся будке, маячила фигура охранника.
– Какого черта он здесь стоит? Зачем руины охранять? – Семён закончил брызгать от возмущения слюной, и закурил сигарету, – Чем больше вижу этот бардак, тем больше радуюсь, что свалил из Совка. А постсоветские метаморфозы уже вне моего понимания…
– Ты на Родину-мать сильно-то не гони, – Борису стало обидно “за державу”, – Всё бывает… Не каждый может понять нашу суверенную правду.
– Ну, да! Ваша суверенная правда – она же посконная, кондовая и сермяжная, – Семён улыбнулся, как будто пожевал лимон, – Чего тут понимать? Эту дачу построили в 1905 году, в модном тогда стиле неоклассицизма. А позднее передали её Лемешеву, чтобы сия дачка помогала великому тенору расслабляться после “трудов праведных”. Она и помогала… в его время. А сейчас? Что мы имеем на сегодняшний день, как говорится, в сухом остатке? Мы имеем развалины – полное забвение. У нас в Газе даже ленивые арабы имеют лучшее жильё… А ведь Лемешев – это гордость России, “русский соловей”, или как поется в песне “соловей Российский, славный птах, открывает песнь свою со свистом”, хотя нет… это из другой оперы, извини – увлёкся. Ho ведь надо как-то беречь память о прошлом. Это же часть истории. Что же это мы, как-будто – “Иваны, не помнящие родства”.
Борис перебил брата:
– Что ты так нервничаешь? Во-первых, ты не Иван, a Семён. Во-вторых, тебе надо успокоиться. В-третьих, в этом доме Лемешев никогда не жил. Тут рядом растет Лемешевский дуб, под которым, согласно легенде, великий тенор репетировал. Вот дом и назвали – Лемешевский. А жили тут – генеральный секретарь ЦК КП Украины Косиор… Клемент Ефремович Ворошилов, главный конник Красной армии, Маршал Советского Союза… ну, и наш уважаемый Лазарь Моисеевич Каганович, сталинский нарком. Kак сам видишь – пацаны не слабые… А в-четвертых, очень даже хорошо, что здесь развалины. Hаша цель была какая? Найти дачу Кагановича, и мы её нашли. А то, что дача нежилая и в жутком состоянии, это не наше дело, и лично мне по-барабану. Ты что, считаешь, лучше бы здесь жил крутой олигарх или прокурор? Да нас бы на километр сюда не подпустили. Спокойно, братуха. Давай лучше прогуляемся на эту дачку, и чисто конкретно, как говорил товарищ Ося Бендер, “пощупаем её за вымя”.
Семён, бросил на Бориса косой взгляд, но промолчал. Он вышел из машины и, не оглядываясь на брата, пошёл вдоль решетчатого забора в поисках прохода. Буквально через два десятка метров, за кустом цветущего шиповника, он наткнулся на дыру в заборе. Семён легко раздвинул доски и осторожно вступил на территорию заброшенной дачи. Борис шёл следом. “Лоси” остались у машины, не выразив горячего желания лезть в колючие кусты.
За забором в густой крапиве гудели комары. Семён зацепился штаниной за ветку старого крыжовника и шепотом выругался. Борис приложил палец к губам и взглядом указал вглубь сада. Семён проследил за взглядом брата и обнаружил метрах в тридцати, закрытую наполовину кустом сирени, круглой формы клумбу с какими-то оранжевыми цветочками. Края клумбы обрамлял узор из красных кирпичей, воткнутых в землю наискось. Посредине клумбы стояла скульптура девушки или женщины с поднятыми вверх руками. Казалось, что она обращается куда-то ввысь, с просьбой или молитвой. А возможно, неизвестный художник просто запечатлел элемент танца. Фигура стояла на постаменте из дикого камня шестигранной формы.
Постамент крайне заинтересовал Семёна, и он успел сделать несколько шагов по направлению к скульптуре. Но в этот момент громкие голоса, донёсшиеся со стороны ворот, заставили братьев остановиться. Было слышно, что некто пытается пройти на заброшенную дачу, а охранник препятствует неизвестному в его намерении.
– Какого черта ты меня задерживаешь?! – пронзительные крики разносились в утренней тишине Серебряного Бора, – Я собираюсь купить эту рухлядь… Ты, ваще, кто тут такой?
– Пожалуйста, успокойтесь, – охранник пытался образумить непрошенного гостя, – В настоящий момент доступ к объекту закрыт. Если есть вопросы, то пожалуйста к начальству… Вот с ним и договаривайтесь, а я прошу вас
