Шед О'Рори подался вперед. Его тонкое продолговатое лицо стало бледным и суровым, глаза напоминали голубовато-серые льдинки, руки сжимали подлокотники кресла.
– Во-вторых, – спокойно продолжал Нед, не обращая внимания на охватившее всех волнение, – во-вторых, она...
– Не надо, Нед! – вскрикнула Опаль.
Не вставая с пола, Нед повернулся и взглянул на нее. Прижав руки к груди, она смотрела на него испуганными глазами. Все ее измученное, осунувшееся лицо молило о пощаде.
Некоторое время он молча изучал ее холодным, испытующим взглядом. Сразу стало слышно, как беснуется за окнами ветер, обрушивающий на дом потоки дождя, как ревет река. Нед заговорил. Голос его звучал отчужденно, безучастно:
– Разве ты не затем сюда приехала?
– Не надо, пожалуйста, – повторила она охрипшим голосом.
Губы Неда шевельнулись в слабой улыбке, но глаза оставались серьезными.
– А что, разве, кроме тебя и врагов твоего отца, никому нельзя об этом говорить? – спросил он.
Сжав руки в кулаки, она сердито вскинула голову и звонко выпалила:
– Он убил Тейлора!
Нед обернулся к Элойс Метьюс.
– Ну, что я вам говорил? – начал он, растягивая слова. – Считая отца убийцей, она пришла к вашему мужу, потому что прочла в газете ту ерунду, которую он напечатал сегодня. Конечно, у него и в мыслях не было, что Поль убийца. Но что ему остается делать? В его-то положении? Все закладные в руках центральной компании, а заправляет там кандидат Шеда. Хочешь не хочешь – делай что велят. А она...
Слабым голосом, в котором звучала безнадежность, Мэтьюс попытался остановить Неда:
– Вы это бросьте, Бомонт...
– Пусть говорит, – раздался спокойный, мелодичный баритон Шеда О'Рори. – Пусть выскажется.
– Спасибо, – небрежно поблагодарил его Нед, даже не обернувшись. – Опаль пошла к вашему мужу, чтобы он подтвердил ее подозрения, но что мог он ей сказать? Наврать что-нибудь? Ведь он ничего не знает, ваш муж. Он просто поливает Поля грязью, потому что так приказал Шед. Кое-что он, конечно, может сделать и самостоятельно. Он, скажем, может напечатать в завтрашнем номере историю о том, как Опаль пришла к нему и сказала, что уверена, будто отец убил ее возлюбленного. Вот шуму-то будет! «Дочь политического босса обвиняет своего отца в убийстве») «Опаль Мэдвиг утверждает, что сына сенатора убил ее отец!» Можете себе представить? Жирные черные буквы на первой полосе.
Элойс Мэтьюс с расширившимися зрачками и побелевшим лицом не дыша слушала Неда. Косой дождь стучал в стены и окна дома. Ржавый шумно вздохнул.
Нед провел кончиком языка по губам и улыбнулся.
– Он затем и привез ее сюда. Хочет спрятать, пока. не разорвется бомба. Может быть, он не знал, что Шед и его мальчики здесь. Это не имеет значения. Ему нужно было увезти ее, чтобы до выхода газеты никто не смог пронюхать, что она натворила. Я не думаю, что он решился бы привезти Опаль сюда против ее воли или силой удерживал бы ее здесь. Это было бы глупо при нынешней ситуации. Да это и не нужно. Она сама готова на все, лишь бы погубить отца.
– Я знаю: он убил Тейлора, – отчетливо прошептала Опаль.
Нед выпрямился, серьезно посмотрел на нее, а затем, покачав головой, улыбнулся, давая понять, что не хочет вступать в спор.
Элойс глядела на мужа с недоумением. Мэтьюс опустился на стул и, склонив голову, закрыл лицо руками.
Шед О'Рори достал сигарету, закинул ногу за ногу и вкрадчиво спросил:
– Ну, у вас все?
Даже не обернувшись к нему, Нед ответил:
– Да, все. Точка. Конец. – Голос его звучал спокойно, но лицо как-то сразу осунулось и постарело.
О'Рори закурил.
– Ну и что? Какое все это, черт возьми, имеет значение? Наступил наш черед задать вам жару, сделать вам подарок, и мы своего не упустим. Эту девицу никто сюда на веревке не тащил. Она сама пришла и все рассказала, пришла, потому что ей так хотелось. То же самое и вы. Она, вы и кто угодно другой можете идти куда хотите и когда хотите. – Он встал. – Лично я иду спать. Где вы меня уложите, Мэтьюс?
– Это ведь неправда, Хол. – В обращенных к мужу словах Элойс не было вопросительной интонации.
Помедлив, Мэтьюс опустил руки.
– Дорогая, улик против Мэдвига в сто раз больше, чем нужно, и мы совершенно правы, требуя, чтобы полиция хотя бы допросила его. А это – единственное, чего мы требуем, – заявил он, вновь обретая чувство собственного достоинства.
– Я совсем не это имела в виду.
– Но, дорогая, коща мисс Мэдвиг пришла... – он запнулся, поежился под ее взглядом и снова закрыл лицо руками.
V
Элойс Мэтьюс и Нед Бомонт были одни в большой комнате первого этажа. Они сидели перед камином неподалеку друг от друга. Элойс, наклонившись к огню, печально следила за догоравшим поленом. Нед, заложив ногу за ногу и перекинув руку через спинку стула, курил сигару, исподтишка наблюдая за ней.
Заскрипели деревянные ступеньки. Появился мистер Мэтьюс. Он едва начал раздеваться, не хватало только высокого воротничка. Распущенный галстук нелепо болтался поверх жилета. Опустившись до середины лестницы, он сказал:
– Дорогая, ты не хочешь прилечь? Уже полночь.
Элойс не шелохнулась.
– А вы, мистер Бомонт?
Услышав свое имя, Нед кинул на Мэтьюса безучастный, без тени сострадания взгляд и снова занялся сигарой и своими наблюдениями.
Мэтьюс еще немного потоптался и ушел наверх.
– Там в ящике комода есть виски. Тащите его сюда, – не отрывая взгляда от огня, попросила Элойс.
Нед принес виски, потом разыскал стаканы.
– Разбавить? – спросил он.
Она отрицательно покачала головой. Ее грудь тяжело вздымалась под красным шелком платья.
Нед налил стаканы до половины и вложил один из них ей в руку. Только тогда она, наконец, подняла голову и улыбнулась, скривив тонкие, ярко накрашенные губы. Ее глаза, в которых отражались красные блики, возбужденно блестели.
Нед улыбнулся ей сверху вниз.
Элойс подняла стакан.
– За моего муженька! – пролепетала она воркующим голоском.
– Не буду! – Он выплеснул свое виски в камин. Язычки пламени беспокойно затрепетали.
Восхищенно засмеявшись, Элойс вскочила.
– Налейте себе еще!
Он поднял с пола бутылку и снова наполнил свой стакан.
– За вас! – сказала она, поднимая стакан над головой.
Они выпили, и ее всю передернуло.
– Запейте водой, – посоветовал он.
Она покачала головой.
