Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
это сделает нас свободными, потому что он будет знать – он будет знать, и через него мы тоже будем знать.
В жемчужине Кино увидел, как они с Хуаной сидят у очага, а Койотито читает им из большой книги.
– Вот, что сделает жемчужина, – подытожил Кино. Никогда в жизни он не произносил столько слов сразу.
Внезапно Кино испугался собственных речей. Его рука сжалась в кулак, отрезав жемчужину от света. Он испугался, как пугается человек, который произносит: «Так будет», сам не зная, что говорит.
Соседи понимали, что сделались свидетелями великого чуда. Отсчет времени станет теперь вестись от того дня, когда Кино нашел жемчужину, а его пророчество будут обсуждать еще многие годы. Если предсказанное Кино сбудется, люди вспомнят, как он выглядел, что говорил, как сияли его глаза, и скажут: «Он словно преобразился – какая-то сила на него снизошла. Сами знаете, что за великий человек он теперь, а началось все именно тогда – сам видел».
Если же замыслам Кино не суждено осуществиться, те же самые соседи будут говорить: «Тогда-то все и началось. Кино впал в безумие и наговорил много безумных слов. Храни нас Бог от такой напасти! Да, Бог покарал Кино за то, что он взбунтовался против существующих порядков. Сами знаете, что с ним сталось. А в тот день я своими глазами видел, как он лишился разума».
Кино взглянул на свою стиснутую в кулак руку. Костяшки пальцев, разбитые о ворота докторского дома, были покрыты коростой.
Сумерки сгущались. Хуана усадила Койотито на бедро и примотала к себе шалью. Потом подошла к очагу, отыскала в золе уголек, наломала хвороста и раздула огонь. Неверный свет заплясал на лицах гостей. Соседи знали, что пора возвращаться домой, к собственному очагу, но уходить не спешили.
Почти стемнело, и огонь в очаге отбрасывал на стены черные тени. Внезапно по хижине пронесся шепот:
– Святой отец идет… священник идет.
Мужчины обнажили голову и посторонились, а женщины прикрыли шалью лицо и потупили глаза. Кино и Хуан-Томас встали. Вошел священник – седеющий мужчина со старым лицом и молодым взглядом. «Дети мои» называл он этих людей и обращался с ними как с детьми.
– Кино, – негромко проговорил он, – ты носишь имя великого человека – великого отца церкви[3].
Святой отец произнес это таким тоном, словно давал благословение.
– Известно ли тебе, что твой соименник укротил пустыню и смягчил сердца вашего народа? Об этом сказано в книгах.
Кино быстро глянул на Койотито, висящего на бедре у Хуаны. «Когда-нибудь, – пронеслось у него в голове, – этот мальчик будет точно знать, что сказано в книгах, а что нет». Музыка жемчужины смолкла, на смену ей медленно вкралась утренняя мелодия, музыка зла, музыка врага, слабая и едва различимая. Кино обвел глазами соседей, пытаясь определить, кто из них принес с собой эту мелодию.
И снова заговорил священник:
– Мне было сказано, что ты нашел великое богатство – великую жемчужину.
Кино разжал кулак, и священник тихо ахнул, пораженный размером и красотой жемчужины.
– Надеюсь, сын мой, ты не забудешь возблагодарить того, кто даровал тебе это сокровище; не забудешь помолиться о наставлении.
Кино только молча кивнул. Вместо него ответила Хуана:
– Мы не забудем, святой отец. А еще мы обвенчаемся – Кино сам так сказал.
Она повернулась к соседям за подтверждением, и они торжественно закивали.
– Радостно видеть, что ваши первые мысли – благие мысли, – сказал священник. – Да благословит вас Бог, дети мои!
Он медленно направился к выходу, и люди расступились, пропуская его.
Рука Кино снова сжалась в кулак, и он подозрительно огляделся по сторонам: в ушах у него, заглушая мелодию жемчужины, вновь звучала песня зла.
Молча разошлись по домам соседи. Хуана присела рядом с очагом и поставила на огонь глиняный горшок с вареными бобами. Кино шагнул к дверям и выглянул наружу. Как и всегда, он почувствовал запах дыма от многих очагов, увидел туманные звезды, ощутил лицом сырой ночной воздух и прикрыл от него нос. Подошел худой щенок и начал приветственно пританцовывать, словно мотающийся на ветру флаг. Кино посмотрел на него невидящим взглядом. Он сокрушил последние горизонты и теперь стоял в холодной пустоте, одинокий и незащищенный. В стрекоте сверчков, трелях древесных лягушек и жабьем кваканье ему слышалась мелодия зла. Кино поежился и плотнее закрыл нос одеялом. Он все еще сжимал в кулаке жемчужину, гладкую и теплую на ощупь.
Кино слышал, как Хуана прихлопывает ладонью лепешки, прежде чем бросить их на глиняный противень. Спиной он ощущал тепло и незыблемость семьи – ее мелодия доносилась из хижины, словно мурлыканье котенка. Когда Кино объявил, что ждет его в будущем, он создал это будущее. План – нечто реальное. Вообразить – значит прожить и прочувствовать. Однажды задуманное становится фактом действительности – таким же, как все прочие. Его невозможно уничтожить, однако опасность грозит отовсюду. Будущее Кино тоже сделалось чем-то реальным, и едва он объявил о своих замыслах, как враждебные силы вознамерились ему помешать. Кино знал об этом и готовился к нападению. А еще он знал, что боги не любят ни людских замыслов, ни людских успехов. Боги мстят человеку, который достиг чего-то своими силами, а не по воле случая. Поэтому Кино боялся строить планы, но однажды зародившийся план уничтожить уже не мог. В предчувствии нападения Кино постепенно покрывался толстой шкурой, чтобы защититься от мира. Его глаза и ум начали прощупывать темноту в поисках опасности еще прежде, чем она появилась.
Кино заметил, что к дому приближаются двое. У одного в руке был фонарь, освещавший землю и ноги непрошеных гостей. Они завернули в калитку и подошли к хижине. В одном Кино узнал доктора, в другом – слугу, который открыл ему утром ворота. При виде их разбитый кулак Кино словно ошпарило.
– Меня не было дома, когда вы приходили, – сказал доктор. – Я пришел, как только смог, и сейчас же осмотрю ребенка.
Кино стоял в дверном проеме, загораживая проход, а в глубине его глаз пылала ненависть – ненависть и страх, который глубоко вогнали в него сотни лет притеснения.
– Ребенок почти поправился, – отрывисто произнес он.
Доктор улыбнулся, однако его заплывшие глазки не улыбались.
– Иногда, друг мой, яд скорпиона действует довольно причудливым образом. Сначала наступает улучшение, а потом – паф!
Он издал похожий на выстрел звук, чтобы изобразить, как внезапно это происходит, а затем подставил свой черный докторский чемоданчик под луч фонаря, потому что знал: народ Кино любит орудия любого труда и доверяет им.
– Иногда, – текучим
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
