мире бизнеса.
Дверь распахивается, и там стоит Джио.
— О, вот ты где. Подумал, что ты будешь здесь с Глорией. Заметил, что вы двое сблизились. — Он игриво шевелит бровями.
Глория с тарелкой пирога и вилкой машет мне рукой, жестом приглашая подойти.
На данный момент я выбрасываю из головы предложение о работе и сосредотачиваюсь на красивой женщине передо мной.
ГЛАВА 11
ГЛОРИЯ
Вечер четверга — это сплошная мешанина из металлических каркасов для венков, еловых веток, сосновых шишек и ягод остролиста. Плюс пирог. Много пирогов. Пицца-пирог, пирог с пепперони, пирог с колбасой и беконом. Плюс яблочно-тыквенный, да, вместе. Пирог с вишневым кремом и пирог с шоколадным муссом, такие сочные и вкусные, что я настаиваю на том, чтобы Бруно попробовал их, даже когда он заявляет, что уже сыт.
— Нет, ты обязательно должен откусить один маленький кусочек. Это снесет тебе крышу.
— Я небольшой поклонник шоколада.
— Лжец. Ты съел мой шоколад. — Я подношу вилку к его рту.
Он качает головой.
— Открой. Серьезно. Он настолько хорош, что я хочу попросить этот пирог жениться на мне. Ты должен его попробовать.
Губы Бруно раздвигаются, потому что он сдается или из-за моего смелого заявления, я не уверена. После того как даю ему кусочек, мужчина закрывает глаза и стонет.
— Видишь? Я была права. Лучший пирог на свете.
В этот момент все остальные члены семьи вступают в серьезный спор о том, какой из пирогов Мерили им больше нравится.
Стоя в стороне, я беру Бруно под руку и похлопываю его по груди, затем жестом показываю на его семью.
— Если и были какие-то сомнения в том, что магазин будет пользоваться бешеным успехом, то вот подтверждающие доказательства, чтобы развеять эти опасения.
Рука Бруно скользит в мою, и он кивает.
— Теперь давай надеяться, что венки будут иметь успех. Венок Луки выглядит немного, гм, однобоко. — Я указываю на скудный венок с открытым каркасом, на котором нет ни банта, ни какой-либо безделушки.
— Ему не нравится Рождество, — бормочет Бруно.
— О, значит, в семье есть еще один Скрудж?
— Я не Скрудж, — защищаясь, отвечает он.
— Нет, я выгнала его из тебя украшениями, танцами и пением.
Губы Бруно кривятся в ухмылке.
— Не могу сказать, что я против. Кстати, о венках... — Он держит между нами тот, который мы сделали. Серебряная и золотая лента обвивается вокруг него с блестящими серебряными и золотыми акцентами.
— Мы сделали это.
— Да, и... — начинает он, но тут же прерывает себя.
Моя улыбка сменяется замешательством.
— Да, и мы собираемся сокрушить любого, кто осмелится выступить против нас в игре в «Офис» позже.
— Да, и.. — пытается он снова.
— Да, и завтра мы доставим венки нуждающимся семьям.
— Да, и... — Он протягивает мне венок.
— Бруно, у тебя короткое замыкание? Мы много работали, но ты же не робот. Мы можем немного отдохнуть и расслабиться.
Его выражение лица граничит со страданием.
— Пожалуйста, возьми венок. Он твой. Я хочу, чтобы венок был у тебя.
— Ты ведешь себя странно с этими круглыми предметами, похожими на кольца — пончик, пластинка, а теперь вот это. Все в порядке?
— Не забудь про обруч. — Он прочищает горло. — Я хочу пригласить тебя присоединиться ко мне на праздничном вечере «Серебро и золото». Его устраивает моя старая фирма. Это большое событие, и я хочу, чтобы ты была там со мной.
Испускаю дрожащий вздох, переходящий в облегчение. Он нервничал, чтобы попросить меня быть его спутницей? Я расцветаю улыбкой.
— Конечно. Я с удовольствием пойду с тобой.
— Это в Нью-Йорке в эти выходные. Мы могли бы вылететь в субботу утром и вернулись в воскресенье вечером.
— Мы можем позволить себе уехать?
— Это не входит в бюджет. Я оплачу. Как ты и сказала, мы не роботы, — говорит Бруно, придя в себя и ведя себя как обычно, по-деловому.
— Да, но сможет ли все работать на автопилоте в течение пары дней?
— О, точно. — Он смотрит на свою семью, которая веселится. — Думаю, они прекрасно справятся без меня.
Но на днях я подслушала часть его разговора с тем, кто, как я предполагаю, был его боссом. Реальный вопрос в том, что, если Бруно вернется к своей старой работе, как однажды упомянул, или, по крайней мере, вернется в город, справлюсь ли я без него?
Рейс в Нью-Йорк в субботу утром — это полет первым классом. Когда прибываем на место, город предстает перед нами с трубящими ангелами, ведущими к массивной освещенной елке в Рокфеллер-центре. Гигантские блестящие красные гирлянды заполняют все улицы, а банты украшают даже здания.
Мы остановились в «Каса Киприани», пятизвездочном историческом отеле-легенде в финансовом районе. Носильщик багажа провожает нас в люкс «Верраццано» с несколькими комнатами и отдельным балконом с видом на воду.
— Я собираюсь пойти в спортзал. Нужно подвигаться после перелета, — говорит Бруно после того, как мы освежились в ванных комнатах. — Я записал тебя в спа.
Мои глаза расширяются.
— Бруно, ты не должен был этого делать. Я вполне могу остаться здесь, или прогуляться по городу, или...
— На улице холодно, дует ветер, и я хочу, чтобы ты расслабилась.
— А ты?
Уголки его губ приподнимаются в улыбке.
— Тренировки — это моя форма расслабления.
— Очевидно. Тебе, наверное, пришлось часто расслабляться. — Я сжимаю его бицепс.
— Когда вернешься, прибудут стилисты чтобы сделать прическу и макияжа. — Он говорит, как робот.
— Бруно... — начинаю я протестовать.
Он обхватывает меня за плечи и целует в лоб.
Я вздрагиваю.
Его плечи расслабляются, когда мы соприкасаемся, и он проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Думай об этом как о подарке тебе. К тому же, теперь ты на моей территории. Вот так мы все здесь делаем.
— Экстремальная роскошь и экстравагантность. Это целый мир вдали от жизни в Спокане.
— Так и должно быть. Увидимся через некоторое время. — Сам того не замечая, Бруно взял меня за руку. Теперь отпускает ее, позволяя нашим пальцам разъединиться.
— О, и твое платье для сегодняшнего вечера в шкафу. — Подмигнув, Бруно выходит.
Дверь захлопывается в тот
