но что поделаешь, если меня продолжают удивлять!
— А кто? — рявкнул ловчий. — Вовкуны — создания Чащи, а за Чащу отвечают Редоны! Если вовкуны по Овернии расползаются, значит, Редоны и виноваты! Их недосмотр!
Я почувствовала себя немного вовкунихой. Из тех, что разворачиваются навстречу охоте и прыгают, норовя пролететь над гребнем скакуна и впиться в горло всаднику.
— Сьер королевский ловчий изволил забыть, что Редоны лишены права на сбор или охоты в Чаще… — отчаянно пытаясь сохранить самообладание, звенящим от ярости голосом начала я.
— Поместья вас тоже лишили? — совершенно недопустимым для благородного сьера образом перебил меня ловчий. — Дело поместных сьеров — очищать свои земли от опасных тварей…
— Свои земли! — теперь уже перебила я. — У нас в Редоне вовкунов меньше, чем в столице! Ах простите, сьеры! Я хотела сказать: меньше, чем под столицей!
— Довольно! — вроде бы безучастно сидящий в глубоком кресле герцог-регент вдруг начал подниматься — медленно, величественно и страшно, точно выступающий из утреннего чащобного тумана дуб-побредун. Редоны когда-то таких для армии выводили. Из Чащи. В теплицах побредуны не черенкуются, а при штурме крепостей их использовать — милое дело.
Даже скрип герцог-регент издавал точно такой же — хотя конечно, это скрипело кресло под тяжестью его грузной фигуры. Отвислые щеки судорожно тряслись, а расчертившие их багровые ниточки сосудов делали его физиономию и вовсе жуткой.
— Довольно! — повторил он. — Кто виноват в провале охоты мы после разберемся. — он метнул на главного ловчего недобрый взгляд.
— В Королевском Суде! — королевский ловчий закусил удила почти как мой Скотина. Хотя тот, бывало, и седло сжевывал, если успевал дотянуться. — Думаю, несложно доказать, что столь значимое графство, как Редон не может оставаться в руках пожилой сьеры и безответственной сьёретты! Правда же, сьер королевский прокурор? — главный ловчий с надеждой посмотрел на еще одного обремененного аккуратным брюшком и цепью советника пожилого сьера.
— Как не печально признать, но это так! — промурлыкал королевский прокурор и с печальным вздохом покивал седой головой.
— Вот! — королевский ловчий торжествующе потряс мослатым пальцем прямо у меня под носом. — Я и говорю — это вы виноваты!
Мне отчаянно захотелось этот самый палец тяпнуть зубами — чтоб отвалился и на лоскутке кожи повис! Жаль, зубы у меня не как у вовкунихи.
— Виноваты? Ну что вы! Кто же говорит о вине! — вдруг сказал королевский прокурор и кинул на меня лукавый взгляд из-под ресниц.
Слова его не сразу дошли до ловчего — пару мгновений он еще мотал пальцем и улыбался, потом торжествующая ухмылка точно примерзла к губам, а дальше и вовсе сползла. Он недоуменно уставился на прокурора.
— Это не вина графинь Редон, а беда! — все также сладенько улыбаясь, продолжал ворковать прокурор. — Неужели же мы станем обвинять двух несчастных женщин, отчаянно пытающихся исполнить свой долг перед Овернией? Вместо того, чтоб оказать им должную помощь, как и положено высшим сановникам королевства? Мой род… — он приосанился — расправил плечи и выпятил круглое брюшко. — …готов даже пойти на жертвы и отдать для блага страны самое дорогое — своих сыновей! Сыночек, подойди ко мне!
По толпе придворных прошло волнение — и вперед протолкался… мальчишка. Лет четырнадцати. Цыплячья шейка трогательно и жалко торчала из кружев на вороте, ладони, слишком крупные для всего остального тела, как лапы у подрастающих гончаков, выглядывали из рукавов, подростковые прыщи застенчиво пламенели. Глядел он на меня с ужасом — будто и впрямь вовкуниху увидел!
— Мы потеряли несколько многообещающих юношей на этой проклятой охоте, но остальные готовы исполнить свой долг! Мы долго говорили с моим старшим сыном. — покровительственно обнимая юнца за плечи, провозгласил королевский прокурор. — Ради безопасности Овернии он согласен отказаться от нашего родового имени и принять на себя обязанности графа Редон… и вашего мужа, сьёретта Оливия! — налитая сытым жирком прокурорская физиономия расплылась в такой масляной улыбочке, что хоть в котел с кашей добавляй. В голодный год.
Я уставилась на мальчишку с таким же ужасом, как и он на меня!
— Эй! Мы так не договаривались! — завопил королевский ловчий. — У меня тоже сыновья есть!
— Ваш погиб!
— У него братья остались! Мальчики, идите сюда! — заорал он.
Из задних рядов протиснулись трое мальчишек — самому старшему было лет двенадцать, младшем — примерно шесть.
Мне их как предлагают — всех троих? На вес?
— Но судиться-то она придет ко мне! — глядя на ловчего как на самого дорогого и любимого родственника, промурлыкал прокурор.
Ловчий застыл с раскрытым ртом.
— Какая прелестная картина!
Новое мурлыканье было достойно самой Крадущейся — разве что мурлыкали на сей раз мужским голосом.
Его величество наш молодой король стоял в дверях зала и благостным взором взирал то на ловчего, то на прокурора, а то и вовсе на меня. Не знаю, как им, а мне под этим взором было как-то… неуютно.
— Поистине счастливо королевство, где дети высших сановников так спешат возложить на себя даже тягостные обязанности, вроде охоты на вовкунов.
Король неторопливо направился прямиком к креслу своего регента — а за ним с небрежным видом случайных прохожих следовали Лерро и его офицеры. Интереснее всего было то, что военными свита его величества не исчерпывалась — за ними вышагивали Мортены, все семейство: не только мой ухажер с сестрицей, но и их папенька. Старший Мортен был задумчив, но недовольным не выглядел, и с явным одобрением поглядывал как его дочурка робко улыбается жениху-лейтенанту.
Пожилой сьер-пират проводил их компанию пристальным взглядом… и тоже о чем-то глубоко задумался.
— Однако мы не можем рисковать нашими молодыми и перспективным сьерами! Не так ли, мой дорого опекун и воспитатель? — останавливаясь напротив регента и разглядывая его неожиданно цепким и холодным взглядом, сказал король. — Ведь вы с детства учили меня заботиться… — он сделал многозначительную паузу. Слова «заботиться о королевстве» напрашивались, но король ехидно улыбнулся и напомнил. — …заботиться о благородных сьерах, не так ли? Особенно о тех, кто входят в Совет?
Вся «делегация родственников» поглядела на герцога не по-доброму. Щеки регента побагровели еще больше, он открыл было рот… но король продолжил с невинным мальчишеским энтузиазмом:
— Я знаю, что делать! Раз уж вы полагаете, что графини Редон не справляются, наверное, мы и впрямь должны подобрать графине-младшей достойного супруга, который возьмет на себя всю тяжесть графских обязанностей! А потому… Повелеваем! На брак с графиней может претендовать тот из сьеров, кто сумеет доказать, что лучше… ну или хотя бы не хуже графини Оливии может справиться с опасностями графства! Я имею в виду Чащу, вовкунов и прочее… — сбившись с пафосного тона,
