с несколькими кульками внутри, проверил кошелек в кармане и выскочил на площадку.
Рука сама нажала кнопку лифта. Вот странный выверт сознания: если нужно идти на тренировку, иду туда-обратно на седьмой этаж по лестнице. А если нужно в магазин, вызываю лифт.
Вышел на улицу, подумал и отправился в ближайший АТБ. Не самая престижная сеть магазинов, зато со стандартным и почти съедобным набором продуктов. Закинул в корзинку пару батонов, маленькую палку вареной, условно съедобной колбасы, пачку масла, пластинчатый сыр и пачку чая в пакетиках. Подумав, прихватил три окорочка. На случай, если Николай заявится, поинтересоваться, как дела. А если не появиться, то скормлю Аунали. Она, как оказалось, поесть любит.
Вчера, когда внезапно обнаружил ее в комнате за ноутом, предложил пару бутербродов. Она их проглотила мигом. А на вопрос, не хочет ли еще, кивнула. И заявила, что у нее «организм растет, и нужно питание».
Хотя куда ей еще расти? И так на голову выше меня! Акселерация? Или это жители каких-то островов? Где-то читал, что коренные Гавайцы всегда были смуглыми и выше европейцев на голову. Да пусть ест, а то худая слишком. Хотя в нужных местах… ладно, не отвлекаться. Добавил в корзину упаковку яиц, пачку печенья и, поколебавшись, упаковку гречки. Проходя мимо стойки с конфетами, положил в кулек пару пригоршней «Ромашки».
Да, на двоих получается намного больше продуктов. Но пока терпимо.
Рассчитался кредиткой. Там, кажется, еще мои деньги с зарплаты остались. И кредитных двадцать тысяч. Продержусь. Вернулся домой и приступил к приготовлению завтрака. Предвкушая роскошное зрелище.
Ну да, мне нравится смотреть на голую девушку. Хотя и худую, но не плоскую. Далеко не плоскую. Да, ей нравится сидеть в комнате и выходить на кухню голой. Совсем голой. Ну и что? Мне от этого хуже? Ну да, ходить немного неудобно, в паху все распухает. А танцевать, наверное, вообще не получится. Да я и не собираюсь никуда по комнате бегать. Ну а так, как будто постоянный эротический канал на 3Д-телевизоре включен. Даже с возможностью дотронуться случайно… стоп, об этом лучше не думать.
Налил в кастрюльку две с половиной чашки воды, посолил. Когда вода закипела, высыпал в кастрюлю чашку гречки. Перемешал. Подождал, когда снова закипит, вывел газ на минимум и накрыл крышкой, оставив небольшую щель. И принялся на соседней конфорке жарить окорочка. Тут просто так сковородку без присмотра не оставишь. Разогрел сковороду, налил масла. Натер окорочка солью, приправой от «Мивины» и, когда масло разогрелось, плотненько уложил три окорочка. Теперь осталось пару раз перевернуть, обжарив с обеих сторон. А тут и каша сварилась.
Аунали пришлось звать несколько раз. Ну, как и обычный подросток, которого от компа не оторвешь. Поглядев на ее внешний вид, горестно вздохнул. Эх, мне бы лет тридцать сбросить! Тогда бы я… эх, тогда я был уже женат. И вряд ли пустился бы в такую авантюру. Слишком уж осторожно себя вел, в этом отношении. Ну, несмотря на то, что это были 90-е, и мы развлекались как могли. В том числе, не утруждая себя соблюдением разных мелких налоговых правил. И не слишком чтили уголовный кодекс. Но «моральный кодекс строителя коммунизма» особо явно не нарушали.
— Ты очень красивая, — сказал я, грустно глядя на нее. — Но в нашей культуре ходить голым в присутствии посторонних не принято. Это табу, если хочешь. То есть правило, не обусловленное какими-либо естественными причинами.
— Тебе не нравится, когда я так хожу? — переполошилась Аунали. — Мне одеть халат?
— Да нет, сиди уже. Будем считать, что мы с тобой не чужие. А среди своих такое вполне допустимо. Посиди уж так, порадуй старика.
— А свои для меня это кто? Ты и Коля? Я, правда, не поняла, он Коля или Николай?
— Да это одно и то же имя. Многие имена имеют несколько форм. Официальное полное — Николай, для знакомых Коля, для друзей-приятелей Колян… Ну, для тебе Николай при посторонних и Коля у нас дома. А кстати, для чужих тебе тоже можно другое имя подобрать. Аня, например. Годится?
— Похоже. Хорошо, путь для чужих я буду Аня, а для своих Аунали. Так Коля свой? При нем тоже не обязательно одеваться?
— Давай лучше проверим. Если придет, мы его на устойчивость проверим. Его может даже Кондратий хватить… в смысле, ему плохо станет, когда он тебя в таком виде без подготовки увидит.
И в этот момент, как по заказу, раздался звонок в дверь. Вот я и решил проверить, заранее похохатывая над будущей сценкой.
Отослав Аунали в ее комнатку, открыл Коле дверь. Тот осторожно заглянул в проем, шепотом спросив:
— Ну, как она? Здесь еще?
— Заходи, Коля. Как раз к завтраку успел. Только пить с утра не будем. Ты же принес?
— Обязательно. Тут же без поллитра не разберешься. Как ты с ней объясняешься? Жестами или как? Она хоть что-то понимает?
— Николай, проходи. Ты будешь смеяться, но она вспомнила язык. Видимо, раньше изучала, просто из-за шока забыла вчера. И комп освоила. Или вспомнила, как работать. В общем, тут другая проблема. В культурных традициях.
— Что за традиции? Вроде бы, она даже вилкой умеет пользоваться? Или национальные песни поет? Костер посреди комнаты раскладывает? Боевые танцы пляшет?
— Хуже, Коля, хуже. Впрочем, сейчас сам увидишь. Садись, а то свалишься. Как ты относишься к национальным костюмам?
— Нормально отношусь. Вон, Каддафи все время в своей накидке ходил. А Шотландцы, вроде Шона Коннери, в юбках ходят, килты называются. А индуски просто в кусок ткани заматываются. А что? Требует сшить ей национальную одежду?
— Нет, предпочитает свою. И не хочет надевать европейскую. Мы договорились, что среди своих она будет ходить так, как ей привычно. А ты у нас получаешься свой. Так как, морально готов?
— Всегда готов, — хохотнул Коля, изобразив подобие пионерского салюта.
— Аня, заходи! Коля готов.
— Привет, Коля! — донеслось от двери. — Как дела?
Коля оказался не готов. Что вполне естественно. Он, кажется, даже забыл, как дышать. И мышцы челюсти полностью отказали, так что она отпала. А глаза округлились.
— Э… э… это что?
— Это ее национальный костюм, — заявил я, разламывая пополам куриную ножку. — Челюсть подбери, слюни вытри, глаза на место вставь. И поздоровайся с Аунали. Для посторонних Аня. Моя племянница. Не забыл еще?
— Ну, вы, блин, даете! — выдохнул, наконец, Коля. — Вот это да! Семеныч, а еще одной такой племянницы
