Лайза сидела на ящике и наблюдала, как сворачивают палатки. Свои вещи она собрала еще вчера. Большую часть фотографий она отправила самолетом из Солуддая, но все негативы остались при ней. В случае чего или те, или другие попадут в Сиэтл.
Туарег уехал с грузовиком, увозившим снаряжение. Он предложил вернуться и доставить ее в Солуддай вертолетом, но она отказалась. Ей хотелось провести оставшееся время со своими друзьями по работе. Через два дня она навсегда расстанется с большинством из них. Может быть, и с профессором, хотя уже поговорила с ним о следующей экспедиции.
Она сидела, стараясь ни о чем не думать. Завтрашнюю ночь после прощального приема она проведет в квартире Ясмин, а рано утром сядет в самолет, летящий до Рима, я зятем домой
Лайза привыкла к прощаниям, но никогда их не любила, хотя прекрасно понимала, что любые отношения не вечны.
Солнце уже пекло. Она сморгнула слезы. В следующем году эта земля окажется под водой. Деревья, дающие тень, начнут гнить. Следы людей, когда-то живших здесь, исчезнут навсегда. А человек, в которого она влюбилась, будет ездить на коне по пустыне — один. Все это ее очень печалило.
Она жалела, что не набралась храбрости объясниться с ним. А вдруг, узнав, что кто-то любит его, он рискнет? Впрочем, нет! Но если бы она такое знала, то рискнула бы.
Прием был пышным. Роскошный музейный зал заполнили хозяева музея, высокопоставленные гости и члены археологической экспедиции. Лайза надела то же платье, что и на день рождения Джеппы, с которой они тепло встретились и побеседовали.
Утром Ясмин забрала Лайзу из отеля, и та весь день провела в ее квартире. Лайза познакомилась с отцом Туарега и была им очарована. Сын очень напоминал его. Ясмин не сказала, собирается ли Туарег быть на приеме.
Профессор Сандерс, несмотря на то что его фактически выставляли из страны, был главной персоной дня. Даже министр ему улыбался. Лайза подняла камеру, чтобы запечатлеть этот момент.
— А кто же сделает вашу фотографию для памятного альбома? — спросил дорогой знакомый голос.
Она повернулась и просияла от счастья.
— Вы, — ответила она, протягивая ему камеру. Туарег сделал несколько снимков, в том числе и с министром, который принялся расхваливать результаты раскопок.
Когда он отошел, Лайза скривила лицо.
— Что это он так переменился по отношению ко мне? — прошептала она Туарегу на ухо.
— Просто он очень зависим от моего дяди и старается угодить ему.
Туарег подозвал официанта, и они взяли по бокалу.
— За светлое будущее, Лайза Сэлинджер! Пусть ваша книга принесет вам славу и богатство!
— Спасибо, — ответила Лайза, отвернувшись, чтобы скрыть слезы.
Сможет ли она весь вечер притворяться веселой, когда ее сердце разрывается от горя? Может быть, стоит уйти пораньше, сославшись на больную ногу?
— А, вот и вы, Лайза! Пойдемте со мной. Я хочу познакомить вас со своим другом, довольно забавный парень, — услышала она мгновение спустя голос Джеппы. — Он уезжает учиться в аспирантуре в Беркли, а это ведь не так далеко от Сиэтла, правда? — Она взяла Лайзу под руку и отвела от Туарега.
Лайза оглянулась и пожала плечами. Может быть, новое знакомство поможет отогнать от себя печальные мысли?
— Лайза, это Хамид. Хамид, Лайза — знаменитый фотограф. У меня есть одна из ее книг. — Джеппа познакомила их и отошла.
Лайза вежливо улыбнулась. Хамид был примерно ее возраста, изучал медицину. Он попросил у Лайзы телефон и сказал, что, как только устроится на новом месте, позвонит ей. Увидев знакомого, он оставил ее. Лайза поискала глазами Туарега, но не нашла его. Неужели он уже ушел? Ну сколько еще продлится этот прием?
На следующее утро ей было неудобно выйти из комнаты, потому что по лицу текли слезы.
— Ради бога, держи себя в руках, — увещевала она себя, пытаясь остановить поток слез. Она будет писать Ясмин и узнавать о Туареге из ее писем.
Это наваждение. Она забудет о нем, как только окунется в текущие дела.
К ней будет приезжать Хамид.
Слезы полились с новой силой. Лайза прикусила губу, вздохнула и прошла в ванную, вымыть лицо холодной водой.
— Не смей больше! — велела она своему отражению.
Но скучать она будет не только о Туареге. Ей было тяжело прощаться со всеми. Она ненавидела прощания. Всю жизнь или она покидала кого-то, или покидали ее. Когда же это прекратится? Когда у нее будет семья, которая никуда не денется и не прогонит ее?
— Может быть, никогда. Осознай это и прими как данность!
Лайза вернулась в спальню, забрала камеру с футляром, а чемодан оставила: его отнесет к машине служанка.
В аэропорт ехали в шикарном лимузине. Она смотрела на проплывающие мимо здания. Ей не удалось сфотографировать все, что хотелось. Может быть, когда-нибудь она вернется, чтобы посмотреть водоем.
В аэропорту она быстро отыскала свою группу, зарегистрировала багаж, прошла контроль и направилась к выходу на поле.
Все были невеселы и молчаливы. Объявили рейс, и группа выстроилась в очередь.
Лайза в последний раз оглянулась. Она надеялась... Вдруг ее сердце остановилось, а потом бешено застучало.
К ней шагал Таурег. Он все же пришел! Вчера он исчез так стремительно, что Лайза не успела с ним попрощаться.
Она вышла из очереди.
— Лайза! — в замешательстве позвал профессор Сандерс.
— Я сейчас, — откликнулась она, направляясь к Туарегу. — Вы пришли, — сказала она, подойдя к нему.
— Я не мог отпустить вас, не попрощавшись.
— Спасибо за все! — В горле застрял комок, глаза налились слезами, ручьями потекшими по щекам.
Какой ужас! А она-то хотела пригласить его в Сиэтл, попросить перед сдачей в редакцию просмотреть книгу, сказать, что она любит его!
— Ах, Лайза, не плачьте! Вы разрываете мне сердце.
Она помотала головой. Его сердце было разбито, когда умерла Нура. И похоже, оно никогда не исцелится.
Он мягко заключил ее в объятия, а она плакала, но чувствовала себя в безопасности, как тогда, когда давным-давно ее обнимал отец, как в объятиях незнакомца во время песчаной бури.
— Не уезжайте, — тихо произнес Туарег.
— Что? — переспросила она, вдыхая запах, запомнившийся ей с того первого дня на развалинах, когда он спас ее от бушующей стихии.
— Оставайтесь. Со мной. Не уезжайте.
Наверное, она ослышалась! У нее всегда было богатое воображение. Теперь вообразила то, что хотела услышать больше всего!
Она медленно отодвинулась и заглянула в его темные печальные глаза. Мимо шли пассажиры, кто-то задел ее, но она не заметила. Еще раз на трех языках объявили посадку. Ее время заканчивалось. Но она не могла сдвинуться с места.
