что спас меня. Я твоя должница.
-Не стоит. Так бы поступил любой на моем месте. Жаль я не успел раньше. Скажи нам, ты помнишь, кто это был? Кто на тебя напал? Мы думали, что это Ната, но ее нет в стране, поэтому теряемся в догадках.
— Это была не Ната, и к ней это вообще не имеет никакого отношения.
София опускает взгляд, и по ее щекам бегут слезы, которые Егор тут же вытирает, и старается ее успокоить, но кажется, ей становится только хуже, ее трясет и истерика усиливается.
— Успокойся София, мы не будем давить на тебя и требовать ответы. Скажешь когда почувствуешь себя лучше. Ребята давайте выйдем, Софа устала и ей нужно отдохнуть. — Произношу я, чувствуя состояние сестры.
Все соглашаются со мной и медленно выходят из палаты, но вдруг в дверях останавливается Мирон, и смотря на Софию произносит:
— Я рад, что с тобой все в порядке. Ты в полной безопасности, мы не позволим больше никому причинить тебе боль.
А когда нам остается закрыть за собой дверь, София поднимает на меня свои заплаканные глаза и громко говорит:
— Это был отец.
26 Глава
Ева
— Что? — Тупо переспрашиваю, не потому что не расслышала, а потому что не могу поверить, что он мог сделать такое. Каким бы козлом он не был, но до такого опуститься?
Хотя я понимала, что Софа не врет, незачем. Да, и она была единственной, кто его защищал, всегда. Поэтому, не понимаю, что происходит.
— Он приехал вчера. Ждал меня возле подъезда. Когда я его увидела, то была в шоке, так как не понимала, как он нас нашел. Ведь я не говорила ему, куда мы поехали, а уж ты и мама точно бы не сказали.
— Да, а я была уверена, что это ты ему сказала. — Произношу глухо.
— Ты… ты его видела? — Голос Софии дрожит, а глаза выражают панический страх.
— Да, он приезжал сегодня, я еще заметила, что он какой — то дерганный, но не придала этому значения. Как он мог?
— Он просил денег, ему нужна крупная сумма, так как опять во что-то вляпался. Когда я сказала, что у меня такой суммы нет, он начал злиться, и велел украсть, как он выразился « у богатого папочки, ведь он при деньгах». Я отказала, и попросила его больше не появляться, попросила, чтобы решал свои проблемы сам. И не прощаясь, развернулась, чтобы зайти в подъезд, как он сзади вцепился мне в волосы и потащил в темный угол за домом, где начал угрожать, но чем больше он угрожал, тем больше я кричала, и в какой — то момент он рассвирепел и начал бить. Без разбора, потом я почувствовала, как хрустит кость на руке и молила его остановиться, но он не прекращал. Сказал, что мы не благодарные, всю жизнь ему испортили и теперь не хотим помочь. Это последнее что я услышала, прежде чем отключилась. А он, видимо увидев, что я без сознания испугался и убежал, дальше ты уже знаешь. — Все слушали Софию молча, а я не знала, куда себя деть от ненависти к человеку которого когда — то в детстве считала родным и любимым.
Это не человек, это падаль. Как его еще земля после такого носит, я не понимаю. Как можно поднять руку на дочь? Да еще так зверски избить, и не вызвать даже скорую? Как? У меня просто в голове это не укладывается!
Кое — как, успокоив Софию, мы проводим с ней полдня, к обеду приезжает мама и чуть позже следователь из полиции. Софе приходится пережить этот ужас еще раз и рассказать, как все было, после этого я оставляю ее в компании мамы. Она своей заботой и любовь способна исцелить любого, но глядя сейчас в родные глаза, я вижу как ей больно. Она винит себя, за выбор, который совершила когда — то. За то, что все время шла на поводу, и прощала. Нам всем сейчас тяжело, но тяжелее всего приходится маме. Ради Софии она держится, но я вижу, как ее шатает внутри.
Уезжаю домой с Мироном, но договариваюсь с Димой, что вечером он заберет меня и, мы поедем к Софии, так как Мирон вечером не сможет у него тренировка. Прощаюсь с сестрой и мамой, говорю им сотню раз, что люблю и обещаю, что все будет хорошо.
Дома же слоняюсь без дела, пытаясь убить время до вечера. Мы решили не оставлять Софию одну, пока отца не поймают и не посадят, так как по моей глупости он теперь знает в какой она лежит больнице, и не можем предвидеть его следующий шаг. Поэтому до вечера там мама и дядя Петя, а ночевать останусь я и Мирон, который обещал подъехать после тренировки.
Мир уезжает часов в пять, и мне приходится еще час развлекать себя уборкой и готовкой, чтобы время пролетело быстрее. Вначале седьмого я уже собрана, и решаю подождать Диму на улице. Он писал, что выехал, так что с минуты на минуту будет здесь.
На улице холодно, метель, и снегопад, очень плохая видимость, поэтому я не замечаю, как ко мне подкрадывается тот, кого хочу убить голыми руками.
— Ева, я не смог приехать в больницу, но обязательно навещу твою сестру завтра. Как она? Еще без сознания? Давай пройдем в дом, хоть чаем отца напои, а то замерз как собака, и расскажешь все спокойно.
Поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в упор, пусть знает, что я его не боюсь, такие как он, могут обижать только слабых.
— А ты и есть собака! Дворовая псина, которая не знает жалости! Как ты посмел прийти сюда еще раз? Как ты посмел поднять на нее руку? Ты чуть не убил ее, урод.
— А очнулась — произносит он, улыбаясь — и, конечно же успела все растрепать, маленькая сучка! Ничего бы этого не было, достань она мне деньги! Ева послушай меня, я влип в этот раз по крупному! Мне нужно два миллиона. Я знаю, что ты можешь достать! Дай мне их, и я исчезну из вашей жизни навсегда. Обещаю.
— Катись в ад! Чтоб ты сдох! Ни копейки не получишь! Никогда не поощряла слабость сестры, и сейчас говорю, не получишь! Пусть убьют, и прикопают так чтобы
