существа, скорее всего, насобирали в настоящем Потерянном. Среди хлама Ласкину бросились в глаза детские куклы, лежащие на самом верху.
— Батарея скоро сядет, — сказала Алёна. Она стояла позади Васи, — у тебя заряжен телефон?
— Заряд есть, но мало. Позвонить можно, но камеру и фонарик он не включит.
— Ясно. Буду снимать пока не выключится. Звонить нам тут все равно некуда.
Вася из-за неимоверной вони прикрывал рукой нос и рот. Во вторую комнату Ласкин заходить не спешил. Хотя он и понимал, что если хозяева в доме, то они давно знают о непрошенных гостях. Заглянув в дверной проход, Ласкин увидел кровать, на которой во мраке, исполосованном светом, кто-то сидел.
— Посвети сюда, — сказал он.
Алёна встала в проходе между двумя комнатами. Когда свет от вспышки телефона осветил второе помещение, Василий оторопел от ужаса: на кровати лежала женщина, а на животе у нее сидел бородатый старик, повернутый к лицу женщины спиной. В руках у него была пила — ножовка. Правая нога женщины была отделена от тела немного выше колена и лежала на простыне чуть съехав в сторону. Старик замер, держа в руках рукоять пилы, вонзившейся в бедро левой ноги жертвы. Вторую ногу он успел допилить лишь до середины. Простынь, сам старик, земля под кроватью и возле, стена… всё это было залито кровью. Женщина была мертва, но вонь от разложения не могла идти от нее, так как погибла она, судя по крови, всё еще сочившейся с ее ран, недавно, может даже только что. Хотя, тогда были бы слышны крики?
— Ну всё! Это уже перебор! Пошли отсюда! — простонал Вася в руку.
Не слушая Ласкина, Алёна уверенно зашла в комнату. Источником вони был полуразложившийся труп слева от прохода, который из первой комнаты видно не было.
— Помогите, — раздалось снизу.
— Не пойму, откуда голос, — Алёна шарила лучом по углам.
— Я признаю, я был не прав, — бубнил Вася, — не надо было сюда идти. Всё, прости… давай, пойдем скорее, я не могу тут стоять больше.
— Эти существа все обездвижены. Значит, о помощи просит настоящий человек. Я не могу бросить его.
— У-у-уффф, — Вася с трудом выдохнул, — сейчас вырвет. А еще я замерз как не знаю кто!
— Вон, погреб! — Алёна светила на деревянную крышку, напоминающую вход в подвал. Крышка эта лежала на земле и, казалось, просто прикрывала яму.
— Я внизу! — хрипло прозвучал голос.
Алёнин телефон издал сигнал, а после камера и вспышка отключились.
— Всё? Кина больше не будет? — спросил Вася, растирая себе руками плечи.
— Да. Но мы и так достаточно сняли.
Алёна подошла к крышке в погреб. Ласкин стоял по центру комнаты и косился на сцену на кровати.
— Если там раненный, как мы без носилок его потащим? — спросил Вася.
— Мы сейчас к вам спустимся! — Алёна села на корточки возле деревянной двери вниз, — вы ранены?!
— Не оставляйте меня тут! — кричал мужчина.
— Вась, давай, крышку подними.
Ласкин подошел к погребу и снова оглянулся. В единственное в этой комнате небольшое заляпанное окно, через которое скорее всего даже пролезть не получится, он увидел старуху со спины и дорогу, по которой они сюда шли из леса.
— Я тебе говорю, это какая-то ловушка, — сказал Ласкин, которого уже начало слегка потряхивать, — они заманивают нас в погреб.
— Я не заставляю тебя туда спускаться, — возразила Алёна, — просто сдвинь доски.
— Из-за тебя, мы тут и останемся…
— Ух ты… как заговорил! Из-за меня, да?!
Вася недовольно цокнул, наклонился, сунул пальцы под холодное дерево двери и поднял крышку. Прислонил ее к стене напротив. Алёна, щуря глаза, пыталась рассмотреть, что там на дне, но тьма не давала этого сделать. Помещение было глубокое, примерно метра два, и площадь его составляла квадратов пять-шесть. По периметру были набиты доски на направляющие балки. Потолок подвала, уходящий под грунтом за пределы дома, был укреплен листами ДСП. А вот пол не был ничем отделан, как и в самом доме. На полу, возле противоположной от люка стены, Алёна с Васей увидели силуэт лежащего человека. Света не хватало — единственного маленького окна было недостаточно, чтоб осветить не то, чтобы пространство в погребе, но даже саму эту отвратительную комнату. А свет, исходящий из щелей между досками стен дома, только сбивал мозг с восприятия ситуации вокруг.
— Я тут! В подвале! — простонал мужчина.
— Почему он сам не вылез, а? — спросил шепотом Вася, — вот же лестница.
— Вы ранены? — спросила девушка.
— Я ранен, — ответил он.
— Человек так не отвечает, — шепнул Вася, — на твой вопрос он бы ответил “да” или “да, у меня такая-то рана”. Ты что, не слышишь его интонацию? Он даже не понимает твои вопросы!
— Помогите! Вытащите меня отсюда!
Алена достала телефон и попробовала его включить.
— Нет, всё, сел с концами. Давай твой. Посвети.
— Я же говорю, у меня тоже нет заряда, — Вася нажал на кнопку разблокировки, но экран телефона практически не дал света.
— Направь экран на него.
— Они напали на меня, — продолжал стонать мужчина, — я не смогу отсюда сам вылезти.
Вася сел на корточки. Повернув телефон в сторону голоса из подвала, они оба, склонившись и щурясь изо всех сил, пытались рассмотреть в густом мраке молящего о спасении человека.
— Мне кажется, или он без ног? — спросила Алёна.
— Да, без ног, — ответил Вася и в очередной раз оглянулся на демонического старика с пилой. С расстояния в пять метров рассмотреть деда в деталях было невозможно из-за тьмы, а подходить к нему Вася не решался.
— Что с вами случилось? — спросила следователь.
— Они отрезали мне ноги, — навзрыд произнес мужчина.
— Кто это сделал? — спросил Вася.
— Я не ничего не знаю. Я не понимаю, что им надо. Не бросайте меня, умоляю вас!
Алёна с Ласкиным переглянулись.
— И как мы его вытащим? — спросил Вася и встал.
— Ты спускаешься, берешь его на руки, а я отсюда помогу затащить, — предложила Алёна.
— Я туда не полезу! Ты издеваешься! Я понятия не имею, кто это такой там, — Вася уже говорил вслух и плевать он хотел, что раненый незнакомец его слышит.
Краем глаза Ласкину показалось движение за окном. Он резко обернулся.
— Мне кажется, там кто-то ходит, — Вася подскочил к окошку, а точнее сказать, к форточке, и принялся высматривать округу. Жуткая двуликая бабка стояла на своем месте.
— Что там?
— Вроде никого нет. У меня, похоже, уже нервы сдают. Пошли отсюда! — ноги Ласкина вконец окоченели от сырой земли. Он перетаптывался, не переставая растирать себя.
— Я работник полиции, — сказала Алёна, — я не брошу этого человека.
— А
