фургон, сам он, как и его владелец, были мне хорошо известны.
— Томас, как я рада тебя видеть! — увидеть кого-то из Дарбурга оказалось настоящим праздником.
— А уж я то как, малышка Шелли, — расплылся в улыбке долговязый парень, занимающийся перевозками в нашем городке. — То есть мисс Шелли.
Томас побледнел, затравленно глядя куда-то за мою спину. Я обернулась и увидела приближающегося к нам управляющего. Мистер Нейт бросал на нас укоризненные взгляды, всем своим холеным видом давая понять, что действовать надо исключительно по протоколу и традициям, сложившимся задолго до нашего рождения.
— Мисс Шелли, я распоряжусь, чтобы ваши вещи были доставлены в вашу комнату и лично за этим прослежу, — голос управляющего был спокойный, а тон вежливый, но мне все равно отчетливо слышался вопрос "какого черта я тут забыла".
— Томас, нет ли каких-либо вестей от родителей? — выпад мистера Нейта я предпочла проигнорировать.
— Да, конечно, мисс Шелли, — посыльный запустил пятерню в наплечную сумку и выудил оттуда конверт. — Ваш отец, мистер Кейн, просил передать вам письмо. Лично.
Преисполненная благодарности я перехватила белоснежный конверт без единой марки, лишь с большим отцовским росчерком и моим именем в углу. Управляющий снова неодобрительно сверкнул глазами, видимо, корреспонденция в доме была тоже его обязанностью. Ну уж дудки! Я покрепче прижала к себе конверт, никому не дам засунуть свой любопытный нос в письма из дома.
— Я бы уже и сам выгрузил вещи, но у меня возникла проблема… — по-доброму усмехнувшись, произнес Томас. — Боюсь, без мисс Шелли нам не справиться.
— Что еще за проблема? — опередил меня мистер Нейт с вопросом.
Томас распахнул дверцы фургона, являя нашему взору премилую картину. Прямо на саквояжах лежал огромный пес, подгребал их под себя и рычал на каждого, кто осмеливался приблизиться к его сокровищам — последнему, что осталось от его любимой хозяйки.
— Только у мистера Кейна на него управа и находилась. Он завел его в фургон и пес слушался его как маленький щенок. Я же пытался его напоить и чуть руки не лишился.
— Бон, — я ласково позвала своего большого друга. Мой косматый медведь вмиг повернул ко мне голову, заскулил от счастья, забил хвостом так, что Томас стал всерьез беспокоиться о сохранности своего фургона, и стелясь по земле пополз ко мне. — Мой мальчик. Хороший.
Бон подставлял свою огромную голову для ласки, оглушительно лаял и даже порывался оттяпать какую-нибудь лишнюю конечность управляющему, когда тот взялся за поклажу. Пришлось увести пса подальше, нам обоим на радость. Вдвоем мы разместились под деревом, я пыталась аккуратно в полевых условиях открыть конверт, а Бон разлегся на моей юбке, положив голову на ноги. Даже после недолгой разлуки он всячески пытался меня коснуться и соответственно не позволить этого кому-то другому.
В конверте было два листа. Длинное — письмо от матери, в котором она всячески просила меня быть благоразумной девушкой и благодарной семейству Гаранов за то, что они так тепло со мной обращаются и вообще снизошли до нас… Короткое — от малышки Тины. Отличаясь особенной непосредственностью она сначала просила бросить жениха и вернуться домой, потом не забыть пригласить меня в столицу, как я ей и обещала. А напоследок в спешке приписала, что мистер Пушистые лапки сбежал из дома почти сразу после моего отъезда, чем ее, конечно же, сильно огорчил.
Этому я ничуть не удивилась. Побежал дальше искать приключения и развлекаться за чужой счет…
Увлеченная письмами и ластящимся Боном, я упустила из виду, как Томас на своем фургоне уехал. А ведь надеялась передать с ним ответную весточку. Сама себе поразилась. Всего сутки в чужом доме, а уже строчу письма маменьке.
Глава 22. О больших сюрпризах за каждой дверью поместья
Гуляя с Боном по двору, я чувствовала себя намного увереннее, чем прежде. А еще была несказанно рада избежать общения с домочадцами. В голове то и дело возникали мысли, правильно ли я поступаю, что обрекаю себя на жизнь с этими людьми. Но заставляла себя отмахиваться от этих мыслей и не судить по первому впечатлению. Вернуться домой и провести остаток жизни в гордом одиночестве — вариант так себе. А Гараны в случае такого позора обязательно позаботятся об этом. Даже кот-проныра и тот сбежал. И зачем только о нем думаю и душу травлю…
Все хорошее рано или поздно заканчивается. Конец моего веселья наступил с пробуждением тетушки Элоизы. Она приложила максимум усилий, чтобы испортить мне настроение: начиная с причитаний о том, что Бон ее пугает, и заканчивая обещаниями нажаловаться Фину. Я понимала, что Бона не ждет ничего лучше псарни, но все еще надеялась на чудо.
К обеду Фин не появился и мне надо было что-то делать. Оставлять пса на улице просто так было нельзя, как и заводить в дом. Сара уже прибегала, чтобы напомнить о желании тетушки, чтобы ей кость поперек горла стала, отобедать в семейном кругу. Управляющий не поленился несколько раз сообщить мне о том, что вольер для животного уже подготовлен. С тяжелым сердцем я повела туда своего друга.
Бон, словно чувствуя, что его ждет, катался по траве, носился кругами, требуя продолжения игр.
— Это временно, дружок, — уговаривала я его, гладя по голове. — Посмотри, здесь ведь тоже неплохо. Скоро я тебя заберу.
Бон моим словам не верил, затравленно оглядывая помещение псарни, но ступал за мной шаг за шагом. Рычал на остальных вышколенных догов, демонстрируя всем свое место. Нехотя он зашел в вольер, лег, опустив голову на передние лапы, и даже не посмотрел в сторону мисок с водой и едой.
За время обеда и мне кусок не лез в горло. Репетировала речь для Фина, думала о Боне и всеми силами старалась не думать о Кейт, которая сидела безвольной куклой напротив. Хорошим аппетитом могла похвастаться лишь мисс Элоиза. Я оживилась только, когда услышала, что домой прибыл Фин. Извинившись перед женской частью Гаранов, я выпорхнула из-за стола, отыскала на кухне Сару и попросила показать мне комнаты жениха. С места в карьер называется…
Горничная к моей просьбе отнеслась лояльно, наверное уже свыклась с мыслью, что все ее хозяйки слегка ку-ку. Провела на третий этаж и оставила перед резной деревянной дверью. Я бы на ее месте тоже умчалась прочь, боясь получить нагоняй. Из-за тяжелой двери не доносились ни звуки, ни запахи, на которые в последнее время я стала полагаться будто ищейка. Сделав глубокий вдох, я постучала.
— Войдите, — голос Фина показался мне раздраженным, но
