как ловко ей и самому, и им играть. Чего ж тебе ещё? Глаза в глаза, на страстном эшафоте. Свободны руки. И никому почти совсем не слышны звуки. Бывает это важно. За занавеской – дети, внуки. Так можно долго отдыхать, сил набираясь…
Под шепот, исходящий из пупышки, его рука блуждала, по телу молодой жены. Им двигаться, похоже , вовсе не хотелось. Но вот, проделки провиденья, за лень им отомстило всего одно движенье. Рука его, затронувши сосок, Малашу тотчас возбудила, вагину сильно сократив. Подобно поцелую то движенье было. Зерно, истекшее в вагину, так стало член сжимать и сокращать, что очень стало страшно Клёну: сумеет ли обратно он забрать что так спешил отдать?
– Не бойся. Забирать его не надо. – тихонько голос просипел. И Клён повеселел. Послушался совета, тихонько снова тронул грудь ея … И вдруг забился в этой тесной клетке, где приготовились его доить. И началось мучительно и сладко сокращенье…
Лежишь себе без принужденья, а там идёт своим всё чередом… от тебя ничто уж не зависит. И сладострастье получай, оно само тебя находит. Не часто, правда. И не устанешь, лежишь почти что отрешенный. Идёт всё время ток через тебя. Пока влагалище не разомкнется. Тогда лишь вывалится член опустошенный. И вновь, через какие-то поры, он встрепенётся, запросится в свой дом, в сосуд. Где так его целуют и сосут…и нежат, и играют им, любя .
И вновь в ушах раздался тихий шепот седого старика: «Вся наша жизнь течёт в работе, дети. Как полноводная река. И целый день вы будете, как все работать, ожидая, когда на Землю ночь падет, любовников тела в любовный жгут свивая. И это самый чистый наш родник любви и красоты, и верности, и доброты. И из него поток любви земной течет на землю, деточек рождая. Которые потом, работая, ваши места займут. На склоне лет вам вашу старость утешая. Течет любви поток, в сердцах мужских честь, доблесть возбуждая. А в женских – верность, доброту. Спокойствие, надежность, нежность, к любимым детям, к мужу поселяя.
Вот только вы про меру не забудьте. Она во всём всегда нужна. Иной раз больше, чем желание любви, она важна. Как часто вам любить друг друга?? Неважно то. Можно не часто. Но надо всласть! Чтоб не терялась в суете слиянья жажды власть. Заранее жену готовь. Целуй, притягивай и трогай. Тогда она всегда горячей печкой будет. А не холодной недотрогой. И время не жалей на разогрев. И день, и два – пусть хочет! Они в любви сильнее нас. Хоть тресни!
Нам не достичь той высоты любовной песни, что их тела, лаская, жжет. Но если повезёт, сумеешь с ней совсем соединиться, Она тебя с собою унесёт, в заоблачье своё, где будете парить, как птицы. И ты получишь всё назад сполна. Сожжет в своей печи она твои напасти. В костёр горящий с ней нырнёшь надолго. Желай и сохраняй в душе такое Счастье. Оно доступно тем, кто неотступно костёр любви свой возжигает. Не изредка, а поминутно, но только в самый жар соединяясь, что вам теперь ведомо, когда уже никак нельзя терпеть! Когда уже дрожмя дрожат от предвкушенья ноги. И весь дрожишь, несясь до дому. ни рытвин, ни ухаб, не видя на дороге.
Ну, … вот и всё. Урок закончен. И получен. Не спешите, дети. Немного полежите, отдохните. Всё вам принесут. Сегодня вы для нас всего главней на свете. Уж так положено Богами, и ничего не можем мы менять. Лишь мудрость Высших неустанно постигать, по мере наших сил.
Заря светила небо, заря алела, щель в храме потолка всё более светлела. Виднее стало всё, храм пуст. Они одни по центру на душистом ложе. Срослись две плоти в плоть одну. И каждый ощущает Святое наполненье пустоты, которую допрежь лишь смутно ощущали. И сутки бы ещё родня ждала, рассевшись на камнях, нагретых солнцем на траве цветущей. Да только малым было то зерно. Жрецы им дали ровно столько, чтобы костёр любви пылал лишь до утра, Зелёным всполохом Священного Славянского костра.
Обоим в ухо зажужжали голоса: « Пора вам выходить навстречу новой жизни, под жаркий солнца луч. Ждёт пир вас свадебный и заодно плеснем сурью на детства вашего прошедшей тризне, чтоб разогнать на целый год медовый стаи туч.
С неделю будешь ты, Малашенька, лежать, раскинув ноги, не видима никем в его чертоге. Твоим он будет наслаждаться видом, тебя лелея и втирая мазь, всю волю сжав в кулак, чтоб раньше срока не излить в тебя, всё возрастающую страсть.
И будешь ты всю жизнь стонать под ним потом, но вовсе не от боли, а от любви, соединившей вас Сварожьей волей. Несите им их брачные одежды! За эту ночь они прошли большое испытанье. И страх, и тела стыд, и эгоизма стыд, и первой резкой страсти боль. И послушанье строгим храмовым жрецам, нещадно взглядами терзающим тела.
И жгущее глаза их, узнавание друг друга. Нагими видели они впервые любовника и своего супруга. Всё вынесли они за ночь одну. Как в проруби холодной искупались. И впереди их ждёт неведомая жизнь, которая так много обещает. Но без упорного труда так мало всем даёт.
Но николи они не испугались, и жар любви не только не утих: он превратился в пламенный костёр, спаявший их тела в едино! И если б не любовь – бессмысленна бы жизнь была совсем. И холодна как льдина!!
Вам, дети наши, стало многое понятно, но лишь постольку, поскольку ласкова сейчас к вам жизнь. Наполнена пока она друг другом только. А будет всякое: увидите и горе, и беду. Ты, Клён – теперь мужик! И ты держи в руках свою судьбу, держи свою жену в порядке. И ею ты всегда гордись! Всё остальное вытекает из любви. Насколько будешь ты любим, настолько дом твой и покой для вас обоих будет сладким.
С лучом восхода вышли жрец и жрица. И пробежался ропот по толпе. Все поднялись и подошли к ступеням.
– Вы слышали?
– Да! – хором все сказали.
– Под утро ими был зачат ребенок. Сварог своё им дал благословенье. Теперь уже не паре, а семье. Они действительно друг друга любят. И после пира оставьте их одних на целую неделю. Им есть что делать, не мешайте им. Сегодняшнее ложе их внесите в их новую опочивальню. Оно ещё сослужит службу напоминаньем им своим. Сейчас он вынесет её. Венец давайте.
Двенадцать звёзд из камня изумруда
