Но Май не среагировала на эту блажь будущей постоялицы. Видимо, ко многому привыкла. Особенно сохранять лицо на работе.
Во время чаепития в лобби я успела немного послушать историю курортного городка Хаконе и их старенького семейного отеля.
Наконец, меня проводили в номер по освещенному теплым желтым светом коридору. Гостиница была очень маленькой, а почти все постройки – одноэтажными. Многие элементы интерьера оказались старыми, о чем свидетельствовал характерный запах циновок в номере. Он не вызывал отвращения, скорее просто напоминал о том, где я.
Сам номер был довольно просторным, чистым и пустым. Поделен раздвижными дверями на две секции. С порога я заметила только низкий столик из темного дерева, два придвинутых к нему сидения со спинками, но без ножек и телевизор на низкой тумбе напротив. В самой дальней секции вообще не было ничего, кроме настеленных циновок и встроенных шкафов, в которых, должно быть, хранили футоны для сна и одеяла.
Горячая краска предательски мазанула по щекам, хотя я вроде бы уже договорилась с собой не пускать ненужные мысли в голову. Однако мысли были тут как тут.
«Да что за детский сад творится у меня в башке!»
Внутренне заставив себя стряхнуть оцепенение, я начала нарезать круги по номеру. Выглянула в стеклянное окно. Надо признать, что виды сада у подножия холма меня чуть-чуть расшевелили. Вспомнились четкие инструкции Май с ресепшна, что нужно обязательно принять душ перед посещением купальни.
«И скрыть татуировку!» – добавил голос разума.
Сомневаюсь, что здесь по достоинству оценят кельтский узор на моей пояснице. Хотя на представительницу якудза[13] я вроде бы не похожа.
[13] Стереотип, что татуировка атрибут якудза или преступника, действительно существует, но японское общество в принципе крайне негативно относится к такому способу украшать свое тело. Хотя ближе к концу 2010-х годов ситуация меняется.
Ванная комната оказалась тесной, но сама ванна в ней имелась. Хотя и видно, что сантехника переживала не лучший период своей жизни, ей можно было пользоваться. Конечно, эта ванна разительно меньше, чем в отеле в Токио, но я махнула рукой и начала раздеваться.
Когда я уже вышла из ванной, высушила волосы и стала пытаться облачиться в юката, мне на помощь все-таки пришла девушка с ресепшна. Но если заглянула она лишь напомнить мне о времени посещения онсена и показать дорогу, то возиться ей пришлось совсем не с этим.
Проблемы возникли с поясом и, чего греха таить, нежным оттенком традиционной одежды. Только после душа я поняла, что юката – белая со светло-фиолетовыми и голубыми цветами.
Бр-р-р, я – в цветочек! Какой ужас! Но снова возиться с выбором и одеванием не хотелось.
Май снисходительно улыбалась и не только помогла мне с поясом, но и выдала пару длинных шпилек, чтобы собрать волосы. Выдала и сандалии на деревянной подошве, которые издавали характерный стук, когда меня вели через сад по выложенной плитами крытой дорожке.
Почти у самого подножья холма обнаружилось что-то вроде широкой деревянной кабинки с двускатной крышей, где нужно было снять одежду, чтобы войти в источник. Там меня оставили одну.
Раздеваясь, я постоянно слышала какой-то звук, похожий на шумное течение ручья. Оставшись без одежды, приобняла себя за плечи, медленно вышла из кабинки с другой стороны и… обомлела. Если до этого мне действительно было немного прохладно, то теперь я вытянулась по струне и начала, как завороженная, оглядываться вокруг.
За порогом строения, прямо в нескольких шагах, начиналась неглубокая купальня овальной формы с немного мутной голубоватой водой, выложенная по краям валунами разной величины. На улице было уже темно, и чуть позади источника включилась вечерняя подсветка. По бокам онсен был огорожен бамбуковым забором, а прямо за линией подсветки протекала мимо бурная река. Не знаю, можно ли ее назвать горной, но походила она больше всего именно на горную. На другой стороне водоема поднимался ввысь покрытый кронами разных цветов холм. И больше не было никого и ничего – только человек и практически первозданная природа. То есть, не человек, конечно же…
Я смело шагнула в источник. Вода показалась мне даже немного горячее, чем хотелось бы.
Добрела до противоположной стороны, уперлась руками в края купальни и несколько минут, не мигая, смотрела на реку. Меня спугнул отдаленный свист, прорезавший воздух, и я пригнулась, погрузившись в воду по грудь. Хотя, может, это и не мне свистели.
А, ладно! Подумаешь, кто-то из деревенских увидит меня нагишом. Эка невидаль! Третью грудь себе пока не отрастила! Я вернулась назад и уселась на ступеньку в онсене, чтобы просто насладиться видом и шумом реки.
Как хорошо! Не знаю, мог ли источник влиять на тело демона, но кожа через несколько минут показалась мне невероятно мягкой. Голова не кружилось, а дышать было легко. Внутри становилось тепло, будто воды источника дошли до самой моей сути.
Май не рекомендовала сидеть дольше пятнадцати минут, но я просто не могла вылезти, пока не истекут все отведенные посетителю полчаса. Когда выходила из источника, прохладный воздух окутал меня, но холода не было. Совсем нет.
Распаренная, я вытерлась полотенцем, кое-как облачилась в юката и накинула хаори, чтобы не отпускать тепло. А потом довольная стучала деревянными подошвами сандалий по тропинке, пока не дошла до главного корпуса отеля. По пути мне встретилась пожилая пара в юката. Женщина тихонько посмеивалась в кулачок над странным поведением своего мужа, который выглядел так, будто увидел что-то непостижимое.
Несколькими минутами позже в лобби я наткнулась уже на молодых парня и девушку. Он о чем-то увлеченно рассказывал своей пассии, экспрессивно жестикулируя и вращая глазами. Девушка тоже смеялась, искренне и лучисто.
На меня никто не обратил внимания. Даже полувзгляда не удостоили, кого-то там обсуждая! Оставалось только недоуменно пожать плечами и пройти дальше.
Открывая дверь в номер, я от души выдохнула, мысленно возвращаясь к воспоминаниям об источнике, и замерла на пороге…
Аромат поджаренных рыбы и мяса тут же коснулся ноздрей. Тот самый стол в центре комнаты был уставлен множеством небольших блюд, тарелочек самой разной формы и соусниц. Посредине стола возвышалась жаровня и стояла маленькая газовая плитка, на которой шкворчал горшочек с капустой, несколькими видами грибов, тофу, тонко нарезанным мясом и еще кучей всего.
У меня тут же потекли слюнки. Я заметила, что не одна в этом «храме чревоугодия», только когда Драйден, сидящий за столом в ставшей мне привычной традиционной позе на коленях, ловко кинул палочками пару тонких ломтиков мяса на сетку жаровни.
В своем темно-синем юката и черном хаори он настолько идеально вписывался в эту скромную ориентальную обстановку, словно так и должно быть. Черные волосы несколько раз перехватывал кожаный шнурок, собирая их на затылке так, чтобы не касаться спины и плеч. Однако на кончиках волос блестела влага, а пара непослушных прядей обрамляла лицо.
