из-за меня, только из-за меня и моих с Отавией утех.
Когда контур печати Эо-Эо-Инг шириной в пять футов был готов, я направил заклинание на живот баронета, фокусируя энергию только на позвоночнике. Исцеляй! Чини! Восстанавливай! Только его! Плевать на кишки, плевать на отбитое нутро! Плевать на кости таза — хромой, не значит парализованный! Плевать на все! Только верни Марвину контроль над собственными ногами, позволь старшему сыну барона Варнала продолжить славный род императорских конюших!
Вот, печать рассеялась, а вся магическая энергия ушла в тело баронета. Выждав полминуты и вглядываясь в бледное лицо Марвина, я не нашел ничего лучше, чем ткнуть пальцем в открытый перелом. В следующий момент баронет заорал, как раненый зверь.
Значит, теперь — чувствует. Я тяжело выдохнул и буквально сел на задницу, в дорожную пыль. На фоне перелома хребта все остальное — мелочи. Собрать кости таза, а с остальным справится даже пьяный коновал типа Магнуса.
Убедившись, что Марвину более ничего не грозит, я поднялся на ноги и посмотрел в сторону поместья. К нам уже приближалась вереница факелов — это значит, что через три-четыре минуты здесь будет Легер и бойцы дружины Хаштов. Времени у меня мало.
Кандидатов на устроение засады у меня было немного. Точнее, он был только один. Ведь только один человек одновременно явно имел что-то против Варналов и при этом покинул поместье.
Гаденыш Дик Умберт.
Я бросился в кусты, откуда слышал шум и нашел место, где нас поджидали. Небольшая вытоптанная полянка в буераках у дороги, скрытый от чужих глаз костерок степняка, зарытый на два фута в землю. Да, нас ждали и готовились ждать, если потребуется, до самого рассвета.
В который раз за десять минут, я опять рухнул на колени, схватил ближайшую ветку и стал чертить на земле контур печати Пеор. Мне нужно след в след восстановить маршрут выродков, чтобы не угодить в очередную засаду. Так что руна Пеор, а не Цен.
Если бы я больше уделял времени изучению баланса рун, у меня бы получилось создать и поисковое заклинание с двумя знаками внутри контура, но на это сейчас не было времени. Так что магия просто мне покажет, куда проследовали нападавшие.
Пока руки выводили круг печати и вписывали руну, в голове окончательно зрел план, а перед глазами стояли строчки когда-то наизусть выученного Устава.
Нападение на мага. Значит, я имею право на правосудие и могу попытаться задержать обидчика. Если Умберт сдастся — мне придется сдать его на поруки Неро, и судьбу виконта будет решать Трибунал вместе с имперским судом. Но я был уверен, что Дик слишком туп, чтобы сделать это, и попытается отбиться. Особенно, если я сделаю то, что планировал.
Я чувствовал, как напряжены мои каналы, так что истинное зрение пришлось как нельзя кстати. Я направил поток синей магии в нарисованный контур, а после — активировал печать. Сейчас магия покажет мне дорогу…
Через минуту я уже выскочил обратно, к бледному и испуганному Торису, который держал на коленях голову брата.
— Передай Легеру, чтобы был аккуратен с ногой! — крикнул я баронету.
— Ты куда?! Рей!
— Оставайся с братом! — рявкнул я, беря под уздцы кобылу одного из слуг. — Оставайся с братом!
— Рей!
По лицу Ториса было видно, что он прекрасно понял, куда я собрался. В погоню. И сейчас не было большего искушения для Ториса, чем отправиться вместе со мной на поиски обидчиков. Но долг перед семьей оказался сильнее — баронет покорно кивнул и положил ладонь на грудь старшего брата, проверяя, как дышит Марвин.
Я же уже сбросил с крупа лошади тюки с одеждой и вскочил в седло.
Не успел Торис сказать еще что-то, как я подстегнул лошадь и устремился в сторону Шамограда — по магическому следу, что указывала мне печать Пеор.
Конечно, у беглецов была фора в минут десять-пятнадцать, но у меня была свежая, только из конюшни лошадь, а еще — целительная магия, желтые печати которой я направлял в шею и корпус лошади каждые пятьсот-шестьсот футов. По чуть-чуть, небольшие, чтобы животное не стало слишком рано чувствовать усталость.
Нагнал я устроивших нам засаду ублюдков у самого Шамограда — будто бы убедившись в собственной безнаказанности, они перевели лошадей на легкий шаг, а сами о чем-то громко переговаривались. Слышались обрывки смеха и отдельных фраз, но самое главное, что я уловил — так знакомый мне мерзкий визг, который Умберт выдавал за хохот.
Времени раздумывать не было, так что я повторил то же, что сделали с нами эти выродки меньше часа назад — потянулся щитами Ур к ногам лошадей и резко поднял перед животными преграду.
Кони мгновенно повалились на землю, столкнувшись с препятствием, а всадники покатились по земле тракта, впрочем, целые и невредимые вскакивая на ноги и хватаясь за оружие. Я тоже спрыгнул с лошади и, подойдя на расстояние двадцати футов, остановился перед Умбертом и еще четырьмя вельможами из его свиты.
— Магик! — прошипел один из прихлебателей дома Умбертов. — Как ты смеешь!
Сейчас же у меня перед глазами стояла только одна картина: переломанный, едва живой Марвин и бледный от испуга и накатывающей паники, ничего не понимающий Торис.
— Это как вы посмели… — едва слышно сказал я.
Витати долго меня учила. Я растерзал десятки бочек и набил сотню шишек во время наших с ней тренировок. И сейчас передо мной были очередные пять бочек.
— Магик! Стоять! Ты не смеешь! — заверещал Умберт, пятясь назад, будто бы почуяв, что запахло жареным. — Мы благородные!
— А еще вы напали на мага Круга, да еще и на дороге, как обычные бандиты, — ответил я. — А Устав и законы Империи говорят, что я могу защищаться.
— Я в свите принцессы! Тронешь меня, и Отавия…
Я только недобро оскалился. Да что он знает об Отавии?
— Она сегодня выписала тебя из свиты, — сказал я бледнеющему Умберту, подходя все ближе и ближе к пятерке мелких бандитов, — так и сказала, что ты дал отличный повод это сделать, а твое место займет Марвин Варнал.
— Ложь! Ты лживый тупой коновал! — завизжал
