друг. Ваше вино олицетворяет собой сейчас вторую заповедь, ибо чрезмерное увлечение чем-либо до добра не доводит.
«Не создавай себе кумира» — вспомнилось молодому человеку, а вслух, рассмеявшись, он произнес:
— До добра — нет, а вот до пьянства…
Старик сделал глоток из своего кубка, глаза его загорелись.
— Может, усложним урок. Ты будешь смотреть на заповеди с точки зрения ментала, присущего человеческому сознанию, а я — очами Христосознания, через тело причин и следствий.
Юноша, задумавшись на миг, согласно тряхнул головой. Отхлебнув терпкого, ароматного зелья, для храбрости и куража, он начал:
— Давайте определимся с понятиями. Что и кто это, кумир, по каким критериям определять, что эта вещь, человек или увлечение — кумир? И почему я, человек, обладая Свободой Выбора должен ограничивать ее, вводя в свою жизнь некоего кумира?
— Блестяще! — воскликнул Учитель, с гордостью глядя на Ученика. — А теперь, сударь, извольте принять оборонительную позу, мой ответный выпад.
Старик потер ладони и, снисходительно улыбаясь, предъявил свои возражения.
— Получая энергию любви от Бога, подобно солнцу, я вместо того, чтобы распространять ее на весь мир (возлюбив ближнего), направляю ее узким пучком, лучом на отдельный объект, погружая во тьму все остальное круг себя. Следствием подобного поведения, как можно предположить, будет мое нахождение в темноте безразличия подле человека (души), от которого я стану ждать любви.
Завершив речь, он поднял кубок и сделал глоток, а благодарный юноша захлопал в ладоши.
— Я не в силах парировать ваш выпад, сир.
— В таком случае, — взбодрился старик, — вот еще атака.
Он зачерпнул из глиняной миски горсть приправ, смесь черного и красного перцев, аира и аниса, шалфея и розмарина, имбиря и кардамона, ванили и муската, корицы и чеснока, тмина и шафрана и густо осыпал хлебную лепешку Ученика. У молодого человека глаза полезли на лоб.
— Но ведь хлеб теперь нельзя есть?
— В этом и заключается третья заповедь, — захохотал, глядя на сотрапезника, Учитель. — Некоторые вещи нужно применять в определенное время и в определенном количестве, «не поминая всуе».
Ученик, справившись с удивлением, стряхнул горку приправ с лепешки и размеренным тоном высказал свою позицию:
— Человечество существует под сенью Божьей так давно, что Имя Его звучало в устах грешных неисчислимое количество раз, по делу и без оного, в молитвах и походя. Запрещать человеку поминать Бога где ему придет в голову — все одно что указывать, где и когда делать вдох и под какую дождевую каплю можно подставлять голову, а под какую нельзя.
Учитель отреагировал незамедлительно.
— Находясь в причинно-следственном поле, сознание рассуждает так: имя Абсолюта, как высочайшая вибрация, произнесенная впустую, измазывается, замарывается более низкими вибрациями соответствующих мыслеформ. Последствия подобного деяния просты — восстановление энергобаланса (ты испачкал, тебе и отскребать), а имея на руках грязную тряпку несовершенства души, тереть придется долго и тяжело.
Они чокнулись и сделали по глотку.
— С нетерпением жду «дня субботнего», Учитель. — Молодой человек засунул в рот остатки хлеба.
— Поищи его на столе, — загадкой ответил старик, но, не дождавшись вариантов от Ученика, ткнул пальцем в красно-желтый фрукт. — Яблоко напомнит тебе об Адаме и утерянном Рае. Погружая зубы в его мякоть, можешь встретить и гниль, и червя-искусителя, нежную, сочную сладость, то есть смысл познания — увлекаясь самим процессом, не забывай о его Творце.
Юноша взял в руку яблоко, повертел его перед собой, словно рассматривал сей фрукт впервые в жизни и, памятуя об уроке и роли, отведенной ему в нем, слегка переигрывая, торжественно произнес:
— Кроме ортодоксов вряд ли кто серьезно относится к этой заповеди, да и сами они видят ли смысл в соблюдении ее, разве что так поступали их предки, из поколения в поколение пронося истину, таковой едва ли являющуюся? Не соблюдая заповедь о дне субботнем, человек, возможно, поначалу и вжимал голову в плечи, ожидая кары небесной, но со временем привык к тому, что ничего не происходит при этом, а стало быть, запретом этим смело можно пренебречь.
Учитель не заставил себя ждать с ответной речью.
— Не человеком начертаны скрижали, следовательно, надобно относиться к словам на каменных табличках с почтением и вниманием. Даже ментальное сознание «произвело на свет» параболу «Богу Божье, а кесарю кесарево», отводя на «встречу» с Богом хотя бы один день из семи. Следствием нарушения закона сего станет бытие, когда «кесарь» заберет себе душу во всяк день и час, на всех путях, во все времена, и будешь поражаться себе сам, тонуть в каменьях и злате, но не видеть в жизни таковой просвета, а именно Бога.
Смачный хруст спелой плоти поставил точку в его рассуждениях, Ученик с довольной физиономией жевал яблочную мякоть, причмокивая и покряхтывая от удовольствия. Старик же, опустошив кубок, потянулся за кувшином с простой водой и, поймав удивленный взгляд собеседника, пояснил:
— Чистая вода — это исток, отец и мать. Ее почитание (употребление) можно обойти стороной, но именно вода смывает послевкусие между блюдами.
— То есть? — не понял юноша.
— Во что бы ни «окунулся» человек на своем пути, обращение к роду (вспомни блудного сына) будет носить очищающий, если угодно, прощающий характер. Выпей воды, — старик протянул Ученику кувшин, — и скажи свое слово, человек ментала.
Молодой человек, пока еще плохо знакомый с правилами поведения за столом, отхлебнул прямо из кувшина.
— А что дали мне родители? И даже когда завернули в блестящую обертку и сунули в рот леденец, просил ли я этих людей о такой жертве? Кто был добр к своему ребенку, тот и получит (может быть) обратно доброту, кто любил — любовь (правда, не факт), кто бросил — безразличие (но тоже не обязательно), но почитание? С какой стати? Нет, не вижу смысла в соблюдении этой заповеди.
Учитель хмыкнул, но парировал, как обычно, быстро:
— На Земле как на Небе. Отношение к родителю, с точки зрения тела причин и следствий, надо рассматривать как отношение к Отцу Небесному. Тот, кто дарует жизнь, несет на себе ответственность за нее. Выпуская Джина из кувшина, не ты ли в ответе не только за просьбы его, но и за ответы свои на них? Вот стезя родительская. Почитай источник своего существования, каким бы мутным и хилым ни казался он тебе, чем шире поток твоей души, несущийся к Океану Истины, тем более чистым становится и родник. Вот стезя сыновья.
Познавая себя через наше бытие, Абсолют, в славе своей, становится сильнее, родитель, глядя на успехи детей, закрывает Контракт по родовой части.
Веки старика задрожали, Ученик догадался, что для Учителя, не познавшего родительского счастья, тема
