Базиль спросил, кто из командования объявил ему новое звание. И с еще большим ликованием все услышали, что на торжественном приеме у Барклая, военного министра, сам государь пожал Немировскому руку и надел новые погоны.
К концу обеда, когда уже привыкли к услышанной новости, Владимир объявил, что с тостами и поздравлениями покончено и что сейчас Дмитрий Алексеевич хочет сказать нечто важное. Саша замерла, а Немировский встал и заговорил:
— Друзья, я хочу не только от себя, но и от Анны объявить о решении, которое мы приняли сегодня. — Все головы повернулись к Саше, а потом обратно, на замолчавшего Немировского. Было видно, что ему трудно давались слова. — Мы оба хотим сообщить всем, что с сегодняшнего дня мы разрываем нашу помолвку и более не являемся женихом и невестой.
Наступила тишина. Все были озадачены и изумлены. В тишине мужской голос, отрывистый и серьезный, был особенно привлекательным. Саша, опустив голову, слушала, как он дальше объясняет причины их решения.
— Мы поняли, что за прошедшее после помолвки время нам удалось выяснить, что мы думаем… и что чувствуем. Поскольку видимся мы очень редко и отвыкли друг от друга, то лучше будет, ежели каждый из нас отпустит другого и пойдет своим путем.
Эта новость потрясла всех еще больше, чем предыдущая. В тишине раздался сердитый голос княгини.
— Что я слышу?! Что я сейчас услыхала?! Может быть, и Анна объяснит? — На возражение генерала, что он все сказал за обоих, она не обращала внимания. Ее глаза гневно смотрели на Сашу. — Объяснись и ты, Анна! Мне, братьям, сестре!
Тут был вынужден вмешаться Владимир.
— Мама, это дело касается только двоих — Дмитрия и Анны. Мы должны принять их решение. Что до меня, то я знал об этом. Они оба мне доверились, и я принял их объяснение.
Но княгиня продолжала вопросительно смотреть на Сашу. А она, пока медленно поднималась со стула, мучительно думала, что же она может сказать всем глядящим на нее, даже Немировскому и Владимиру. Ведь о самых важных причинах, которые повлияли на то, чтобы уговорить согласиться с разрывом помолвки не знали даже они. О фиктивности помолвки они оба знали, но не знали о ее, Сашином, секрете и о сношениях с Организацией, которая помыкала ею, несчастной попаданкой, потому что обещала исполнить ее просьбу. И еще: ей все равно надо возвращаться к своей прежней жизни, а значит, покинуть этих людей, и главное — расстаться с мужчиной своей мечты. Эти мысли промелькнули и моментально исчезли, когда она заговорила, страдая от того, что нужно будет (в который раз!) лгать и изворачиваться:
— Дорогие мои родные, Дмитрий Алексеевич назвал главную причину, почему мы расторгаем помолвку. Хочу добавить к этому… и попросить вас не удивляться, что отказываюсь от нее… Да, от такого завидного жениха не отказываются. Именно это-то меня всегда смущало. Не кажусь я себе достойной его. Вот главная причина. А то, что генерал понял меня и пошел навстречу, за это я ему благодарна.
— Означает ли, что ты и есть главная виновница расторжения помолвки? — грозно продолжала отчитывать ее княгиня.
Саша молча кивнула. Княгиня не отставала:
— Ведь ты должна понимать, что своим поведением, своим объяснением сейчас… что ты ставишь в сомнительное положение Дмитрия. Мне стыдно за тебя.
Княгиня встала с оскорбленным видом и как ни в чем ни бывало заговорила о предстоящих танцах, о музыкантах, которые уже приглашены и ждут в гостиной. Встали из-за стола и остальные.
Саша взглянула на Немировского. Поняла, что он был раздосадован и сердит. Разговаривал с Владимиром и демонстративно не смотрел в ее сторону. Ее тронул за локоть Николя.
— Анна, не расстраивайтесь. Здесь все свои. Осудят или посочувствуют — не все ли равно… А если генерал рассердился на тебя, пойди — извинись. Вы же хотите остаться друзьями, не так ли?
Саша смотрела на молодого человека, не очень вдумываясь в его слова. Ее волновало, что она, не желая того, задела чувства Немировского. Наверно, надо было придерживаться его объяснения. Она только попросила Николя не оставлять ее.
Мимо них прошли Владимир и генерал, не остановившись и не взглянув на нее. Это была, быть может, самая печальная минута за время ее жизни в теле Анны Тугиной.
Зато подошла Аврора.
— Ну, ты даешь, сестра! Разве можно говорить, о чем действительно думаешь? Николя, как тебе нравится ее искренний, но глупый ответ на вопросы маменьки?
— Знаете, Аврора, мне показалось, что Наталья Петровна очень довольна, что прилюдно заставила Анну разоткровенничаться.
— Не надо было поддаваться, вот что я скажу! Как глупа была сестра, такой и осталась. Да и Дмитрия выставила таким мямлей… Хотя думаю, он должен быть доволен, что расстался с тобой…
Аврора тоже осталась довольна, подумала Саша. Николя смотрел на нее сочувственно. И тогда Саша спросила его:
— Николя, неужели генерал со мной не поговорит? Вдруг уедет, не попрощавшись?
— Не волнуйся, уехать он собирается утром. Я его сопровождаю и провожу до вокзала. А Владимир еще остается на несколько дней.
С этими словами они пошли искать Немировского. Наверняка он был в кабинете Владимира. Нерешительно подойдя к двери кабинета, Саша поняла, что должна войти. Хотела постучать, но в это время сзади услышала голос Владимира:
— Анна, войди. Дмитрий ждет тебя.
Когда Саша открыла дверь в кабинет и вошла, увидела, что Немировский стоит у окна, там же, где совсем недавно они так интимно, так чувственно целовались. Саша шла к нему и слышала, как в тишине шуршит ее шелковая юбка. Подошла, и поскольку он стоял без движений, произнесла это еще непривычное слово-обращение к нему: «Генерал!»
Он повернулся к ней. Был мрачен. Наверно, таким был перед провинившимся адъютантом или подчиненным офицером. Саша не боялась его, ведь теперь он точно не уедет, не попрощавшись с ней. И даже если будет все время сердит, она все равно будет видеть его темные глаза, его насупленные брови, щеки, на которых уже стала проступать щетина. Таким дорогим он показался ей в эту минуту, что ни о чем не думала, а только страшно хотела взять его за руки.
Он молчал и смотрел на нее без всякого выражения. И тогда она решилась начать разговор.
— Я вас рассердила, простите меня. Не нужно было так вести себя, выставлять вас таким, будто вы не были самостоятельны и подчинились мне.
— Ты права, я выглядел нерешительным, трусливым… пошел у тебя на поводу.
Саша засмеялась: так была рада, что он захотел с ней разговаривать и нисколько не обижался.
— Аврора назвала вас мямлей. — Спохватилась, что снова обидела его. — А может, я вела себя так, потому что испугалась, ведь вы теперь не полковник, а генерал.
— Ничего подобного, по сравнению со мной ты бесстрашная.
— Я хочу сейчас вас называть Митей и быть на «ты».
