– Еще бы я не хотела! Для моей книги ничего важнее нет.
Она бросилась к нему в объятия с неистовыми поцелуями, и разговор закончился, как нередко уже случалось, в постели. Без любовного пыла блаженство тех счастливых недель было бы невозможным.
Но в райском саду Сесиль затаилась змея – его любовь к спорту, его профессии. «Аризонские мустанги» уже сыграли почти половину сезона, когда самые худшие опасения Сеси оправдались: Джон получил травму. Сначала его дважды сбили в первом тайме, но он вставал, отряхивал пыль, каждый раз без травм. Однако в конце матча его с невероятной жестокостью атаковали снова. Джона вынесли за линию поля. Он лежал там неподвижно и был без сознания.
Что, если Джон умрет? Неужели она потеряет его? Она не представляет себе жизни без него. Она любит его безмерно. Никто никогда не был ей так дорог. Они стали частью друг друга. Если Джо мучается, она тоже корчится в мучениях. Если бы Джон умер, это значило бы, что убивают ее, Сесиль By.
В больнице Святого Мартина, куда доставили Джона, она услышала от врача:
– Сотрясение. По-видимому, у него лишь обычные симптомы: головокружение, отключение сознания, потеря ориентации. Однако я хотел бы понаблюдать за ним пару дней. Здесь ему будет лучше, если вдруг появятся признаки внутричерепного кровоизлияния или повышенного давления. Просто мера предосторожности, вы понимаете. Я этих ребят знаю. Если его отпустить домой, он пожелает выйти на поле в следующее же воскресенье.
– Доктор, могу я сейчас его увидеть?
– Да, конечно, если хотите.
Джон лежал на кровати с закрытыми глазами. Лицо его было бледно, но когда он приоткрыл веки, взгляд уже был ясным. Он слабо шевельнул губами.
– Привет, любимая. Хорошо еще, что они ударили меня по голове, иначе досталось бы мне самому, а?
Сесиль заставила себя улыбнуться шутке и взяла его за руку.
– Ты не должен разыгрывать передо мной героя.
– Не должен? Ну ладно. Тогда признаюсь: чертовски болит голова. Когда впервые после падения пришел в себя, то не мог даже сообразить, где я. Надеюсь, я не очень огорчил тебя.
Сесиль опять заставила себя радужно улыбнуться.
– Ты не огорчил меня, – солгала она. – Я просто подумала: «В этом весь Джо. Не знает, что происходит вокруг».
– Не смеши меня. У меня голова раскалывается.
– Если бы. Я пойду, а ты постарайся уснуть.
– Вот именно этого я не должен делать. – Его губы наконец смогли изобразить нечто, отдаленно напоминающее улыбку. – Если у человека сотрясение мозга, надо, чтобы он бодрствовал.
– В таком случае я остаюсь с тобой.
Трудно держаться спокойно и весело, когда у тебя вся душа изодрана в клочья. Сесиль собрала силы, чтобы не сорваться, побыла в палате еще час, пока ее не заменил один из товарищей Джона по команде. У нее хватило выдержки бодро попрощаться, но она чувствовала, что истощена, как если бы работала не разгибаясь день и ночь, несколько суток подряд.
Добравшись домой, Сеси прошла прямо в спальню и свалилась на постель, прикрыв рукой глаза. Невероятная усталость немедленно вызовет сон, ожидала она, однако заснуть долго не удавалось. Нервное перенапряжение будоражило тело. Мозг все не мог успокоиться, работал без устали; мысли прыгали, но из их хаоса все время наплывало одно и то же решение: «Я не выдержу такой жизни. Изо дня в день. Не выдержу».
Постепенно она начала думать более упорядоченно. Джон слишком упрям, чтобы уйти из профессионального спорта. Он в прекрасной физической форме. Ему тридцать два, и он может играть еще три-четыре года. И она вынуждена будет смотреть на его выступления в бесчисленных матчах и знать, что он каждый раз рискует головой. А ей останется вновь и вновь переживать леденящий ужас и молиться, чтобы он остался в живых. Нет, это невозможно. Она просто не выдержит.
Сесиль пролежала без сна вечер и большую часть ночи. Усталый мозг прокручивал все те же мысли. Они уступали лишь размышлениям об альтернативе, от чего душа погружалась во мрак. Если она не может смириться, ей придется уйти из жизни Джона. Но этого она тоже не вынесет! Среди ночи Сесиль приняла решение. Затем сдерживающие центры уже перестали срабатывать. Она разрыдалась, изливая слезами страх и отчаяние.
Утром следующего дня она поднялась рано. Ей едва хватило сил дойти до ванной комнаты. Умывшись, взглянула в зеркало и поняла, что ужасная внешность соответствует отвратительному состоянию ее души. Глаза опухли и покраснели от долгих рыданий, кожа стала вялой. Сесиль приняла душ, надела ослепительно-белое полотняное платье, заплела волосы в косу и увенчала ими голову. Макияж приукрасил глаза и кожу, а чашка кофе чуть-чуть подняла тонус, хотя о еде она даже не могла подумать.
На дорогу до больницы Святого Мартина потребовалось минут тридцать. Она приехала туда с усилившейся головной болью. Ее решимость поколебалась. Она поднялась на лифте на четвертый этаж, куда поместили Джонни, и… встретила его выходящим из палаты. На нем были легкие брюки, спортивная рубашка. Лицо оставалось бледным, но он уже больше походил на себя.
– Сес! Мы с тобой едва не разминулись. Я уезжаю.
– Из больницы? Ты с ума сошел?
– Послушай-ка, потише. Ладно? У меня самочувствие, как в похмелье после пяти суток запоя.
– Доктор собирался продержать тебя здесь два дня: на случай кровоизлияния. Но тебе скорее грозит, по-моему, иное: у тебя совсем не останется мозгов.
Джон пожал плечами, отмахнулся от ее предположения.
– Но я же в порядке. Честно!
– Разве врач говорил, что ты можешь отправиться домой?
– Ну, он не давал такого совета. Но он и не требовал меня оставлять.
Женщина была взбешена таким поведением. Джон плюет на собственное здоровье. Ему безразлично, что она мучается из-за него.
Джон посмеивался про себя. Ясно, что она до безумия беспокоится о нем. Его согревала мысль о глубине ее привязанности. Любимая женщина хотела бы защитить его от беды. Это так мило с ее стороны, такая забота.
Он обнял ее за плечи и зашептал на ухо:
– Я в порядке. Это правда. Со мной такое уже случалось, и я знаю, что в моих силах, а что превышает мои возможности. Обещаю: я не причиню себе вреда.
Сеси смотрела на него снизу вверх. Такое знакомое лицо, такое родное и любимое. Хватит ли ей мужества выполнить свое решение? Но опять-таки, как может она его не выполнить? В ее глазах стояли любовь и боль, и Джон заключил ее в объятия.
– Не гляди на меня такими глазами. Тебе нечего бояться.
– Спорить с тобою об этом бессмысленно.
Они поехали к Джону домой. Путь предстоял неблизкий. Молчание тяготило. Она знала, что Джон недоумевает, почему она не разговаривает, но Сеси не хотела начинать серьезное объяснение, пока они не приедут и можно будет отбросить все, не относящееся к делу.
