Книга Не бойся, я кусаюсь - Элли Лартер

class="p1">Я касаюсь кончиками пальцев его крепкой задницы, и он невольно вздрагивает, кожа покрывается мурашками. Я скольжу вниз, а потом обратно, задеваю копчик, ныряю внутрь, между ягодицами, чтобы нащупать узкий сфинктер. Дыхание у меня сбилось, я практически захлебываюсь воздухом, но послушно делаю то, что он велел: направляю внутрь кончик пробки. Уже в самый последний момент спрашиваю еще раз:

– Ты уверен? – на что он отвечает:

– Херачь! – и я нажимаю так сильно, как могу, заставляя узкое отверстие раскрыться и впустить внутрь металлическую игрушку. Кир коротко шипит, утыкаясь лбом в обитую кожей стену, а я постепенно вхожу в роль и в отместку за вчерашнее кусаю его больно за выступающую лопатку, одновременно загоняя в его тело холодную сталь.

– Тебе там вообще нормально? – спрашиваю я тихим дрожащим шепотом прямо в раскрасневшееся от напряжения мужское ухо, когда первая волна азарта, захлестнувшая неожиданно и сразу с головой, наконец отпускает, и мне становится даже немного страшно: вдруг я ему навредила? порвала что-нибудь там, внутри его тела? или просто ему очень больно, но он отважно терпит, наказывая сам себя слишком сильно и жестоко, сверх меры? Давайте будем честны: на самом деле, я вовсе не хочу, чтобы ему было слишком уж больно... В нашем странном тандеме это он извращенец и садист – но не я. Или мазохистские наклонности в нем тоже присутствуют?

Кир морщится и отвечает не сразу. Очевидно, его тело не может пока полностью расслабиться. Я напрягаюсь и наблюдаю внимательно за его реакциями, готовая, если придется, немедленно вытащить пробку. Хриплый мужской голос прорывается сквозь крепко сжатые зубы:

– Переживу.

– Кир... – бормочу я жалобно.

– Все в порядке, – произносит он и быстро разворачивается ко мне лицом, тут же меняя нас ролями: пробка все еще в его заднице, но он снова удав, а я – кролик. Я опускаю глаза вниз: член у него стоит торчком, несмотря на очевидную боль в заднице. – А теперь ложись.

– Ты... что ты... – начинаю было я, но мужчина опять перебивает:

– Каштанка, просто делай то, что я говорю, пожалуйста, – в его голосе нет угрозы, только просьба, почти мольба: такая, словно он просто не в силах просить снова и снова, и ему необходимо, чтобы я подчинилась сразу. И я действительно подчиняюсь: сажусь на край постели, а потом забираюсь по матрасу повыше и ложусь, послушно опуская голову на мягкую поверхность и не зная, куда деть руки: то ли за голову, то ли вдоль туловища, то ли протянуть к мужчине... На мне сарафан и трусики, но вряд ли это надолго.

Кир стягивает с меня босоножки и ласково, но сильно растирает ступни. Это одновременно и щекотно, и приятно: он знает точки, при нажатии на которые нервные окончания посылают сигналы куда-то в пах, и я сладко вздрагиваю, чувствуя нарастающее возбуждение между бедер. Между тем, его пальцы постепенно продвигаются все выше и выше: скользят вверх по ногам, касаются нежной кожи под коленками, задирают тонкую ткань сарафана, сминают обнаженные бедра, подцепляют резинку трусиков. Я закусываю нижнюю губу и смотрю на него сверху вниз взволнованно и немного смущенно, потому что начинаю понимать, что он собирается со мной сделать...

Кир медленно стягивает по моим ногам нижнее белье и заставляет широко развести бедра. Между ними уже мокро и горячо. Мужские пальцы касаются взбухших от возбуждения складочек кожи, во все стороны разбегаются мурашки, а я тихо благодарно выдыхаю, снова кусая нижнюю губу.

– Все хорошо, Каштанка? – ласковым шепотом спрашивает Кир, хотя это мне бы впору задавать ему такой вопрос: это у него задница заткнута большой стальной пробкой, а не у меня. Теперь мне окончательно ясно, в чем суть его наказания для самого себя: он собирается быть медленным и нежным со мной, а себя измучить болезненным возбуждением и стояком. Ну что же, я совсем не против такой игры на грани...

Его язык касается моей кожи, зубы кусают внутреннюю сторону бедер, я вцепляюсь пальцами в его волосы и непроизвольно притягиваю его еще ближе, заставляя уткнуться лицом между моих ног.

– Да... – шепчу тихо в ответ и прогибаюсь в пояснице.

– Хорошо, – он усмехается и первый раз касается языком горошины клитора. Мое тело отзывается мурашками и пульсацией. Я шире раздвигаю ноги, инстинктивно желая чувствовать его ближе, теснее, глубже, а он как будто слышит мои мысли и чувствует мои желания, вкручиваясь кончиком языка в дрожащее, бьющееся бешеным пульсом горячее лоно.

Я не сдерживаю эмоций и стонов, когда он начинает вылизывать меня, медленно, нежно, а потом крепко и часто, посасывать, покусывать, погружать внутрь один палец, потом два, три... Другая его ладонь гладит мои бедра, задницу, потом оказывается между ягодицами, и я чувствую, как влажный, скользкий мизинец на одну фалангу входит в узкое отверстие. Всего на секунду я напрягаюсь, предчувствуя вчерашнюю боль, но ничего подобного не происходит: напротив, мне приятно и чертовски хорошо.

Убедившись, что я полностью расслаблена, Кир вкручивается одновременно спереди и сзади, сводя и разводя пальцы внутри моего тела, так что я практически чувствую тонкую перегородку между влагалищем и задним проходом. Клитор вздрагивает и истекает соком в плену его губ, я мечусь по постели с громкими гортанными стонами и инстинктивно пытаюсь вырваться, но мужчина держит меня крепко и продолжает ласкать медленно, нежно, неумолимо...

Мне даже представить трудно, каково сейчас ему самому. В какой-то момент я крепко хватаю его за волосы  и тяну к себе. Он поддается, его лицо оказывается на уровне моего и мы целуемся в губы, так что я чувствую свой собственный вкус, а потом тихо прошу:

– Войди в меня, пожалуйста.

– Тебе недостаточно моих пальцев? – спрашивает Кир с улыбкой.

– Недостаточно.

– Ты врешь, – он качает головой и, вгоняя в меня три пальца разом, начинает двигаться быстрее и крепче. Я тут же оставляю попытки почувствовать внутри его член – если он не собирается этого делать, просить совершенно бесполезно, – и всего через пару минут бурно кончаю, заливая простыни вязкой влагой. Мужчина чмокает меня в уголок губ, а я шепчу:

– Ты ненормальный... Я не устану повторять это снова и снова...

– Почему же ненормальный? – он удивляется.

– Потому что... – я не сразу понимаю, как озвучить свою мысль. – Потому что – а как же ты?

– Я сегодня обойдусь.

–