Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Выпили по третьей, закусили.
– Бывает так, что чего-то очень сильно хочется, – вдруг сказал Желтухин. – Нет, даже не хочется, а жаждется, страстно и с упоением. Днем и ночью мечтаешь об этом, во сне видишь, наяву грезится. И в то же время не веришь, что добьешься желаемого, просто мечтаешь о нем, потому что не можешь не мечтать. А исполнения этого заветного желания не ждешь, не надеешься. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, словно по щучьему веленью, заветное недостижимое желание сбывается без каких-либо усилий с твоей стороны. Усилий не было не потому, что ты лентяй, а потому, что ты четко понимал, что ничего не добьешься, в непрошибаемую стену бьются лбом только бараны. Умные люди добиваются только того, чего можно достичь…
– Умные ли? – усомнился Данилов. – Может, не умные, а осторожные? Или расчетливые?
– Хорошо, пусть будет расчетливые, дело не в названии, а в том, что когда это заветное и несбыточное желание вдруг сбывается, само собой, р-раз, и ты получаешь такой подарок судьбы, то ты вначале обалдеваешь от радости, но когда приходишь в себя, то вдруг осознаешь, что оно тебе совсем не нужно. Ты прекрасно обходишься без него, и если уж совсем начистоту, оно не просто тебе не нужно, а даже в какой-то мере тебя тяготит и напрягает. Жуть какая-то! Так можно вообще перестать желать чего бы то ни было!
– Желание-то какое было, если не секрет? – спросил Данилов. – Из области материального или духовного?
– Из обоих сразу. Нравилась мне одна женщина…
– Так вот в чем дело! – сказал Шавельский, до сих пор не обнаруживавший никакого интереса к рассказу Желтухина. – Только ты, Олег, неправильно классифицируешь. Тут дело не в том, что ты привык обходиться без недостижимого, а в том, что идеал, существовавший в твоем воображении, не выдержал столкновения с действительностью. Если думать, что принцессы какают вареньем…
– Юра! – перебил Желтухин. – Ты хороший хирург, но психолог из тебя никудышный!
– Почему?
– Хотя бы потому, что выдумаешь какую-то хрень и на ее основании делаешь глубоко идущие выводы. Это все равно что взглянуть на человека, не раздевая его, и сразу же уложить на операционный стол!
– Олег! Ты будто с луны свалился! – Шавельский развел руками и укоризненно посмотрел на Желтухина. – Мы же в половине случаев так и поступаем. Взглянем и говорим: «Этого на стол, другого в реанимацию, третьего в морг!»
– Скажешь что-нибудь и сразу пожалеешь, – проворчал Желтухин.
– Вот-вот! – кивнул Шавельский. – Недаром же Конфуций называл молчание верным другом, который никогда не подведет.
Желтухин ничего не ответил, понимая, что на каждое его слово у языкатого Шавельского в ответ найдется два, если не три.
– Во всем виновато время, – сказал Данилов. – Оно идет, мы меняемся, сами того не замечая, потому и вчерашнее желание сегодня оказывается неактуальным…
– Что-то у нас разговоры грустные пошли, – заметил Шавельский. – Давайте сменим настроение.
– Согласен, – отозвался Свергун. – Могу рассказать одну историю.
– Валяй, Женя, рассказывай, – благословил Ломакин.
– Значит, так, – тоном заправского лектора начал Свергун. – Место действия – глухая орловская деревня. Время – суббота, начало сентября. В семье праздник: папа продал соседу свою полуразвалившуюся «семерку», и теперь все (папа, мама, их двадцатилетний отпрыск и сосед) дружно обмывают это событие, точнее, пропивают на хрен полученные деньги. А что еще можно делать с ними в глухой орловской деревне? Не солить же их, в конце концов, и не с кашей есть! Пьют, закусывают, и вот на столе заканчиваются соленые огурцы – главная всесезонная закуска. Надо лезть в погреб за новой партией. Разумеется, лезет самый младший – сынулька, который уже успел изрядно нагрузиться, еще не в хлам, но близко к тому. Подворачивает ногу на лестнице, попросту промахивается мимо перекладины и падает, да так неудачно, что отключается напрочь…
– Может, просто засыпает на ходу? – предположил Данилов.
– Не исключено, возможно, что и так. Теперь уже не узнать. Но компания решает, что добрый молодец отключился из-за падения, и начинает пытаться привести его в чувство подручными средствами, которые не помогают. И тогда недвижимое тело по косогорам, буеракам…
– Буреломам… – подсказал Желтухин.
– …и прочим оврагам волокут на другой конец деревни, где живет местный эскулап – восьмидесятилетний отставной фельдшер, тоже, наверное, алкаш. Тот осматривает пациента и нагоняет жути, рекомендуя срочную госпитализацию. Пострадавшего волокут обратно, запихивают в багажник проданной «семерки», которую по такому прискорбному случаю новый владелец одалживает старому…
– В багажник?
– Да, в багажник, а не в салон, – кивнул Свергун. – Почему так? Кто их знает? Может, он обкакался непроизвольно и вонял бы в салоне, может, просто багажник оказался ближе. Короче говоря, пьяный папаша садится за руль, сажает рядом жену, и на всех парах, выжимая из машины все, на что она только способна, мчится в райцентр, не то в Шаблыкино, не то в Нарышкино, точно не помню… По пути он вдруг резко тормозит, и в зад «семерке» въезжает ехавший следом «Ниссан». Багажник – всмятку, и тому, кто в нем лежал, больница уже не нужна…
– Что – совсем насмерть? – уточнил Ломакин.
– Да. И ни в чем не повинный водитель «Ниссана», виноватый в ДТП (он же в зад въехал), обвиняется в непреднамеренном убийстве, в причинении смерти по неосторожности. С перспективой лишиться свободы на три года. Вот такие елки-палки с пирожками.
– Это шутка? – не поверил Ломакин. – Анекдот?
– Какие там шутки! – нахмурился Свергун. – Настоящая правда. За рулем «Ниссана» мой одноклассник был. Можно сказать, что из первых рук сведения.
– Но причинение смерти по неосторожности – это когда, например, дашь во время драки кому-то в зубы, а он стукнется головой о бордюр и отдаст концы.
– Коля, с юридической точки зрения здесь то же самое.
– Да ну! – махнул рукой Ломакин. – Ты или заливаешь, Женя, или недоговариваешь.
– Говорю как есть, – набычился Свергун. – Давай, Николай Захарович, рассуждать логически. Дать в зубы – это что такое?
– Ну… Самооборона… – ответил Ломакин.
– А если более глобально?
– Хулиганство?
– Да при чем здесь хулиганство?! – скривился Свергун. – Это действие, понимаешь – дейс-тви-е! И не просто действие, а приведшее к смерти человека. Кто виноват в смерти? Тот, кто совершил это действие.
– То есть тот, кто затормозил! – не сдавался Ломакин.
– Если бы! Цитирую дословно, в Правилах сказано: «Водитель должен соблюдать такую дистанцию до движущегося впереди транспортного средства, которая позволила бы избежать столкновения, а также необходимый боковой интервал, обеспечивающий безопасность движения».
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
