Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Мэриан поднесла чашку к губам и остановилась.
— Так вы говорите, он утверждал, что они помолвлены? — хмурясь, спросила она. — Но этого не может быть! Скажи такое она, я бы объяснила это тем, что она полная идиотка. Но если это сказал он… бессмыслица какая-то.
— Может быть, я перепутал, — повторил я. — Мы с ним так много разговаривали. Я и половины не помню.
— Да, Тристан, я уверена, что вы перепутали. У моего брата были свои недостатки, но он никогда не потратил бы зря свою жизнь, разделив ее с подобной идиоткой. Он был слишком умен для этого. Он был такой красавец и мог покорить любую женщину, но, по-моему, никогда этим не злоупотреблял. Эта черта меня восхищала. Когда его друзья гонялись за девушками как ненормальные, он, кажется, вовсе потерял к ним интерес. Я помню, что задавалась вопросом, отчего он так себя ведет, — не из уважения ли к отцу, который, конечно, не обрадовался бы, если бы его сын оказался вульгарным шалопаем? Ну, потому что священник и все такое. Тристан, я думаю, что очень многие молодые люди — шалопаи. Вы согласны?
Я пожал плечами:
— Честное слово, не знаю.
— О, я уверена, что знаете. — Она мягко улыбнулась, и я решил, что она меня поддразнивает. — Я же вижу, вы почти не уступаете Уиллу. Такие прекрасные светлые волосы и печальные глаза потерявшегося щеночка! Я это говорю чисто с эстетической точки зрения, имейте в виду, и вообще я вам в бабушки гожусь, так что не воображайте себе — но все-таки вы покоритель сердец, а? Боже, как он покраснел!
Она говорила так добродушно, с такой неожиданной радостью в голосе, что я не мог не улыбнуться в ответ. Я понимал, что это не флирт — ничего подобного; но это могло быть началом дружбы. Было очевидно, что я нравлюсь Мэриан и что она нравилась мне. Это было неожиданно. И я не для этого приехал в Норидж.
— Вы вовсе не старая, — пробормотал я, обращаясь к своей чашке. — Сколько вам лет вообще? Двадцать пять? Двадцать шесть?
— Разве ваша матушка вас не учила, что интересоваться возрастом дамы — невежливо? И вообще вы еще мальчишка. Сколько вам — девятнадцать? Двадцать?
— Двадцать один, — ответил я, и она сморщила лоб.
— Но постойте, ведь тогда…
— Я прибавил себе лет. — Я опередил ее вопрос. — Мне было только семнадцать, когда я туда попал. Я соврал, чтобы меня взяли.
— А я-то считала Элинор дурой, — заметила Мэриан, но беззлобно.
— Да, — пробормотал я, глядя в свой чай.
— Совсем мальчик, — повторила она, качая головой. — Но скажите, Тристан… — Она подалась вперед: — Скажите мне правду. Вы шалопай?
— Я сам не знаю, что я такое, — тихо ответил я. — Если хотите знать, я последние несколько лет только и делал, что пытался это выяснить.
Она откинулась на спинку стула и прищурилась.
— Вы были в Национальной галерее? — спросила она.
— Был несколько раз, — признался я, удивленный такой резкой переменой темы.
— Я туда хожу каждый раз, как бываю в Лондоне. Понимаете, я интересуюсь искусством. Это доказывает, что я вовсе не мещанка. Нет, я не художница, поймите меня правильно. Но я люблю картины. Вот что я делаю, придя в галерею: нахожу интересный холст, сажусь перед ним и неотрывно гляжу на него, иногда час, иногда целый день. Картина будто собирается в одно целое у меня перед глазами. Я начинаю различать отдельные мазки, вижу замысел художника. Большинство посетителей лишь мимоходом оглядывают картину, словно галочку ставят по дороге — видели эту, эту и эту. Они думают, что видели, но на самом деле разве можно так воспринять хоть что-нибудь? Я все это говорю, мистер Сэдлер, потому что вы напоминаете мне картину. Вот эта ваша последняя фраза — я не очень понимаю, что она значит, но думаю, что вы понимаете.
— Она ничего не значит. Я просто поддерживал разговор.
— Нет, вы врете, — сказала она так же благодушно. — Я чувствую, что если буду на вас долго смотреть, то начну вас понимать. Я пытаюсь разглядеть составляющие вас мазки. В этом есть какой-то смысл?
— Нет, — твердо сказал я.
— Опять врете. Но неважно… — Она пожала плечами и отвела взгляд. — Здесь как-то холодно стало, а?
— По-моему, нет.
— Я, кажется, немного отвлеклась. Я все думаю об этой истории с Элинор Мартин. Как странно, что Уилл мог такое сказать. Кстати говоря, она ведь до сих пор тут живет.
— В самом деле? — удивился я.
— О да. Она ведь здешняя, нориджская. Правда, она вышла замуж в прошлом году, за парня, который, похоже, не соображал, что делал, — он из Ипсвича, а там им, видно, приходится хватать что дают. Она по-прежнему в городе, и, если нам сильно не повезет, может, мы сегодня на нее наткнемся.
— Надеюсь, что нет.
— Почему?
— Нипочему. Просто… она меня не интересует.
— Но почему же? — спросила заинтригованная Мэриан. — Мой брат, ваш лучший друг, говорит вам, что он помолвлен. Я вам говорю, что такой помолвки не было и быть не могло. Неужели вам не интересно посмотреть на Елену Прекрасную, которая так покорила его сердце?
Я вздохнул, откидываясь на спинку стула и потирая глаза. Она сказала, что Уилл был моим лучшим другом, и я не знал, какой из этого следует вывод. Я также спросил себя, почему к ее прежнему дружелюбию примешалась явная резкость.
— Мисс Бэнкрофт, что именно вы хотите от меня услышать?
— Что, я опять мисс Бэнкрофт?
— Ну вы же только что назвали меня мистером Сэдлером. Я думал, мы опять возвращаемся к официальному тону.
— Нет, не возвращаемся, — резко ответила она. — И давайте не будем спорить, хорошо? Я этого не выношу. Тристан, вы кажетесь очень приятным молодым человеком. Не обижайтесь, если я порой выхожу из себя. Я то ополчаюсь на вас, то называю покорителем сердец. Просто сегодня странный день. Но я рада, что вы приехали.
— Спасибо, — отозвался я и заметил, что она исподтишка взглянула на мою руку, — правда, левую, а не правую. Я перехватил ее взгляд.
— Я просто подумала… Очень многие мужчины вашего возраста женились, придя с войны. У вас не было такого искушения?
— Нимало, — ответил я.
— И вас не ждала дома никакая возлюбленная?
Я покачал головой.
— Тем лучше для вас, — тут же заявила она. — Поверьте моему опыту, от возлюбленных больше бед, чем пользы. Любовь — это игра для дураков, вот что я вам скажу.
— Но это же самое важное, что есть на свете. — Я и сам удивился собственным словам. — Где бы мы все были без любви?
— Выходит, вы романтик?
— Я не очень хорошо понимаю, о чем вы. Романтик? Ну да, я испытываю чувства. Сильные — пожалуй, даже слишком сильные. Если это так, то я — романтик? Может быть.
— Но сейчас все мужчины очень глубоко чувствуют, — не отставала она. — Мои друзья, мальчики, которые сражались там. Их отягощает бремя эмоций, печаль, даже страх. Раньше ничего похожего не было. Как вы думаете, чем вызвана эта перемена? Разве это не очевидно?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
