обычно в двух экземплярах после каждой очередной переписи владений и доходов. В них самым подробным образом фиксировались размеры тимарных владений и структура приносимых ими доходов; они содержали также перечни всех деревень, учитывавшие всех мужчин – женатых и холостых, т. е. лиц, непосредственно отвечавших за выполнение хозяйственных и налоговых обязательств. Один экземпляр дефтера отсылался в Стамбул, в управление дефтердара, для учета правильности поступлений из провинции в государственную казну, другой экземпляр служил провинциальной администрации в качестве учетного документа, фиксировавшего доходы на очередной год. Когда в составе тимарных владений в том или ином санджаке происходили перемены, связанные со сменой владельца, сведения об этом тут же направлялись для утверждения в столицу, причем в обоих экземплярах дефтеров производились соответствующие исправления в виде пометок на полях.
Все сколько-нибудь существенные вопросы землепользования и налогообложения регулировались провинциальными законоположениями – канун-наме, которые составлялись и утверждались для каждого санджака в отдельности. Например, канун-наме санджака Бурсы, относящееся к 1487 г., содержало точные размеры всех налогов, а также определение возможных особых ситуаций, при которых эти налоги могут увеличиваться или уменьшаться. Канун-наме определяло и сезон, в который должны были взиматься те или иные налоги, в соответствии с условиями земледелия и временем сбора урожая разных культур. Определялись конкретно и права тимариотов по отношению к податному населению. В законоположении санджака Бурса, подобно канун-наме других санджаков, точно фиксировались основные правила, относящиеся к системе землепользования. Особые статьи оговаривали принципы и размеры налогообложения кочевых племен.
Канун-наме фиксировало даже сумму налога за невесту (ресм-и арусане), который определялся в 60 акче за девицу и 40 акче за женщину. При этом оговаривалось, что бедные платят половину, а лица среднего достатка – три четверти указанных сумм. В законоположении указанного санджака определялись права тимариотов по сбору штрафов (джераим), а также обязанности санджак-беев по пресечению уголовных преступлений, причем в специальном параграфе перечислялись размеры штрафов и виды наказаний за такие преступления.
Законоположения других санджаков могли быть короче или пространнее, материал в них мог быть расположен в иной последовательности и содержать конкретные положения, связанные с условиями хозяйственной жизни в этих санджаках. Но главные их черты были одинаковы – в канун-наме фиксировались размеры налогообложения и землепользования, права тимариотов и их обязанности, статус различных групп податного населения, общие обязанности администрации санджаков.
Тенденции к централизации государственного управления, характерной для Османской империи в XV–XVI вв., хорошо соответствовала тимарная система, которая была, в сущности, основой военно-административного и социально-экономического устройства государства. Обычное тимарное владение включало одну-три деревни, приусадебное хозяйство самого держателя, пахотные земли, виноградники, сады и огороды. Тимарами считались владения, дававшие в год до 20 тыс. акче дохода. Большинство тимаров приносило их держателям от 3 тыс. до 10 тыс. акче, а немалое число мелких тимаров давало и менее 3 тыс. акче в год. Земельные наделы, приносившие от 20 тыс. до 100 тыс. акче в год, зеаметы, находились в руках у крупных тимариотов, значительных должностных лиц и военачальников. Самые крупные владения, именовавшиеся хассами, давали их держателям более 100 тыс. акче годового дохода. Это были хассы самого султана и членов его семьи, а также владения везиров и других высших сановников государства. Так, хасс великого везира давал при султане Мехмеде II доход в 1,2 млн. акче, а хасс каждого бейлербея – 1 млн. акче. Дефтердар империи обладал хассом, приносившим ему в ту пору 600 тыс. акче годового дохода.
Правители бейлербейств и санджаков, будучи султанскими чиновниками, теряли свои владения, лишаясь поста, что случалось очень часто. Что же касается рядовых тимариотов, то они при условии точного соблюдения воинских обязанностей (в среднем мелкий тимариот должен был выставить от 2 до 6 вооруженных и снаряженных воинов, а крупный тимариот – не менее 15 воинов) могли передавать свои владения по наследству, из поколения в поколение. Конечно же, наследники вместе с тимаром брали на себя и все военные и финансовые обязательства перед султаном и казной. Основная масса тимариотов, всеми своими корнями связанная с кочевыми племенными традициями и не расположенная к созидательной хозяйственной деятельности, в первые века Османской империи весь смысл своего существования видела в бесконечных захватнических войнах, которые вела империя. Именно эти войны приносили тимариотам богатую добычу, а некоторым из них открывали дорогу к военной и государственной карьере. Тимариоты составляли основную массу сипахийской кавалерии, которая наряду с янычарской пехотой на протяжении XV–XVI вв. была ударной военной силой государства османов.
Доходы тимариотов всех рангов составлялись из налоговых поступлений с крестьянского податного населения. Юридически крестьяне империи считались свободными, но на практике существовало множество таких ограничений и такая система штрафов, которые имел право взимать тимариот с крестьянина за уход с земли или отказ от ее обработки, что свобода крестьян была весьма ограниченной, их прикрепление к земле так или иначе было реальностью. Так, канун-наме Гелиболу, относящееся ко времени Сулеймана I Кануни, гласило, что если райя (феодально-зависимый крестьянин) того или иного тимара «оставит свою деревню и уйдет в тимар другого сипахи (тимариота. – Ю.П.), то сипахи того тимара, куда он пришел, пусть проведет расследование и, узнав, из какой он деревни, пусть сообщит тому сипахи и крестьянам, чтобы они приехали и взяли этого райята. Если же это близко, то пусть отошлет его со своим человеком». Законоположение санджака Айдын за 1528 г. содержало, в частности, право тимариота отобрать землю у райя, который в течение трех лет не обрабатывал пригодный для земледелия участок.
Наибольшей полнотой власти в своих владениях располагали крупные феодалы в приграничных землях и главы кочевых племен, в частности курдских. Именно вождям курдских племен были дарованы султанами владения, называвшиеся юрдлуками и оджаклыками. Они лишь тогда переходили в руки другого владельца, когда в живых не оставалось ни одного из законных наследников.
На рубеже XV–XVI вв. в Османской империи имелись и безусловные феодальные частные владения, именовавшиеся мюльками. Обычно мюльковые земли принадлежали членам правящей династии, крупным сановникам и военачальникам, представителям старой феодальной знати в бейликах Анатолии, покоренных османами. Такие владения возникали в результате дара султана, чаще всего за особые заслуги или как проявление его благорасположения. Мюльковые владения гарантировали сановнику крупные доходы и положение в османском феодальном обществе даже в случае утраты им государственной должности. Мюльки бывали разных размеров, наиболее крупные занимали огромную площадь, включали много деревень. Так, один из крупных сановников XVI в., Рустем-паша, был владельцем десятков поместий (чифтликов) в Румелии и Анатолии. В мюльковую собственность могло входить и недвижимое имущество в городах. О характере права собственников мюлькового имущества можно судить по тому, что при строительстве крупных мечетей в Стамбуле в XVI–XVII вв. не раз бывали случаи, когда казна специально выкупала земельные участки или попадавшие в связи со
