ударить таким в голову, то мало не покажется. Каждый воин был вооружен кривым изогнутым мечом.
На всех нападающих, без исключения были надеты массивные латы из листового железа. Выкрашенные в смолянисто чёрный цвет. Из-под сочленений была видна добротно скроенная стальная кольчуга с капюшоном. Головы щитоносцев были защищены массивными шлемами, с забралом. Чёрными, под стать броне.
Взятая в кольцо быстро тающая горстка обороняющихся, была вооружена значительно беднее. Большинство из беженцев явно были безоружными простолюдинами. И лишь пятеро богато одетых и вооружённых мужчин походили на торговцев.
Селяне беспорядочно толпились за возами. Прикрывая за собою жен и детей, они метали в нападающих короткие дротики. Не всякий дротик долетал до лучников, не говоря уже о попадании в противника. В то время как торговцы экипированы боевыми палицами и круглыми щитами, выстроившись в прорехах укрытий, прикрывали фланги обитыми бронзой полноростовыми щитами.
Несколько зажжённых стрел ударило в днище телеги, но та упорно не хотела загораться. Нападающих он насчитал с пол сотни. Действовали воины настолько технично и слажено, что у обороняющихся не оставалось ни единого шанса на спасение. Располагавшийся рядом с дорогой поляна стала для многих переселенцев последним пристанищем.
На горящей слежавшейся от копыт и подошв траве, были раскиданы тела убитых. Мужчины, женщины и даже дети. Многие почившие были пронзённые стрелами. На лежащих поодаль часовых виднелись широкие раны, с выступающими поверх кожи бурыми костями. Нападение было стремительным и неожиданным.
Из общей испуганной толпы обороняющихся выделялся один, статный муж. В выправке и дисциплине которого с легкостью можно было угадать обученного военного. Военный громкими выкриками пытался успокоить ополоумевших от запаха крови и смерти побратимов. Ярился, когда очередной, никчемный вояка без толку выбрасывал дротик в сторону наступающих. Именно он командовал обороной лагеря. И именно благодаря ему беженцам случилось дожить до этого момента.
Самопровозглашённый командир то и дело высовывался из-за воза с луком наготове. Всякий раз его стрелы попадали в цель. Перун рассмотрел пару тел вражеских лучников. Выпущенные командиром стрелы лишь бессильно отскакивали от добротной чёрной брони.
Прямо на его глазах одна из стрел попала в сочленение доспеха и наколенника. Закованный в чёрную броню нападающий, тут же выронив меч и щит. Рухнул на землю будто подкошенный, зажимая латными перчатками пробитое колено.
Дротики и камни быстро закончились. Как закончились и стрелы командира обороны. Зажав в руках копья и ножи, селяне укрылись под защитой телег и щитов. В то же время вражеские лучники прекратили стрельбу и отступили за спины щитоносцев. Могучие бронированные воины пошли в наступление, прикрываясь щитами. Стремительно сжимая кольцо. Выкованные из добротной стали клинки грозно издавали звон всякий раз обрушиваясь на щит обухом.
Один из торговцев, не выдержав столь мощной психической атаки, бросил щит и помчался в сторону леса. Надеясь проскочить меж нападающими. В появившуюся между щитов, обороняющихся пробоину тут же вонзились три стрелы. Убив дородную женщину и ранив одного из селян. Едва торговец успел сделать и пяти шагов как метко выпущенная лучником стрела тут же настигла труса. Проломав глазницу и войдя наконечником в череп. Среди вражеских лучников донесся одобрительный хохот. Кто — то принялся громко бахвалиться метким выстрелом.
— Что за чёрт? — Проревел Перун, нутром почувствовав, как с запада потянуло смрадом мертвечины.
Шерсть спине встала дыбом, а из глотки вырвался утробный рык. Когда на поляну вышел человек в чёрных одеяниях. Голова и лицо незнакомца было сокрыты широким капюшоном. Под плащевой накидкой угадывалось дородное низкое тело. Слишком вялое и рыхлое для бойца. Но стоило лишь этому толстяку окликнуть нападающих как те замерли в пяти шагах от селян.
Приготовившиеся к бою не на жизнь, а насмерть беженцы, изредка выглядывали из-за своих укрытий. Когда человек в чёрных одеждах достал из-за пазухи небольшой стеклянный флакон. Бурлящая внутри вязкая жидкость подалась в сторону, когда он поднёс к губам флакон и пошептал что — то неуловимое для слуха. Едва колдун бросил флакон оземь как изнутри вырвалось нечто смолянисто чёрное размером с кулачок младенца. Над землей стремительно пошёл шириться убийственный туман. Тот самый туман, который пожрал люд Рубежного.
Понемногу малое облако поползло в сторону покоящихся на поляне трупов. И по мере того как облако обволакивало всё новые и новые бездыханные тела оно росло и ширилось. Закованные в чёрную броню воины испуганно пятились. Но в тоже время смолянистая субстанция, подчиняясь приказам колдуна обминала нападающих. Набирая всё больше и больше объёма оставляя после себя иссушенные, будто обескровленные тела. И вот уже на ноги начали восставать первые мертвецы.
Давая себе отчёт чем это всё может закончиться, зверь с рёвом помчался с холма. Все участники битвы повернули головы на восток, откуда донёсся леденящий душу вой.
Колдун перестав выкрикивать заклятия. Опустил руки и уставился во тьму горящими огнем глазами. Трое щитоносцев подчиняясь его команде, стали перед ним прикрывая щитами тело хозяина. Заучено выстроились в единую стену щитов, ощенились изогнутыми клинками.
В свете пожарищ смазанным пятном промелькнул громадный мохнатый силуэт. Оборотень стремглав спустился с холма и пронесся по полю будто выпущенная стрела.
Обминая восставших мертвецов и застывших в недоумении наёмников, набросился всем телом на стену щитов. Смял и втоптал в грязь, могучими лапами двоих. Послышался жалкий скрип разрывающихся доспехов. Изогнутые когти рвали нагрудные пластины будто гнилую жесть. На голову и плечи обрушился шквал ударов. Оставшийся в живых мечник рубил его тело длинным изогнутым мечом. Клинок бессильно ударял по массивному телу оборотня, не в силах пробить толстую чёрную будто ночь шкуру. Замерший в ужасе дородный колдун принялся испуганно пятиться, и вскоре вовсе бросился в бегство.
За спиной послышались испуганные вопли, преходящие в мольбы о помощи. Бесконтрольный черный туман, не разбирая своих и чужих, пошёл шириться по поляне высасывая жизнь из наёмников. Иссушенные тела не успевали опадать оземь, тут — же вспыхивали зеленым огнем. Колдовской туман не только стремительно убивал жертву. Несчастный тут же оборачивался в пылающий оживший доспех.
Не обращая внимания на потуги мечника, Перун оттолкнул его будто назойливую муху и бросился вслед за колдуном. В грудь ударила яркая вспышка, в воздухе запахло палёной шерстью и мясом. Колдун довольно усмехнулся из его рук посыпался град огненно красных искр. До ушей донеслись крики боли и ужаса, тех несчастных,
