мной, — шепчет, а сам за руку ухватился. — Любишь, значит.
— Назар, — пытается докричаться до него Лушка, только не отойдет никак от страстей таких парень. — Не Ульяна я! — качает головой сестра, но не слышат её. — Подымайся, — тянет парня за грудки, с земли таща. — Домой сведу.
Только как ошпаренный отскакивает.
— Нельзя домой, ищут меня!
Течёт кровь по лицу, кровят руки. Успели всё ж его волки погрызть. Да главное — цел.
— Схорониться мне бы, — глядит на девку, да куда она его. — Найдут меня, ты не выдавай!
Отвернулся и пошёл, шатаясь, за деревья держась. Не смогла глядеть просто на него Лушка.
— Погодь, — крикнула, торопясь следом. — Со мной пойдёшь.
— Куды?
— Недалеко место есть, изба старая, туда пойдём.
— Живёт кто?
Качает Лушка головой.
— Токмо ты будешь по пе’рвой, а как раны залечу — иди на все четыре стороны.
— А зачем то тебе? — Не понимает Назар.
— А как иначе, — разводит руками Лушка. — Чай не чужие.
Подошла к Агафье, с древа её сняла да на землю поставила.
— Идём, — кивнула, поворачиваясь спиной.
Тяжело Назару. Мало того, что говорит тело всё, так ещё поспевать не может.
Обернулась на него Лушка, всё враз поняла. Нашла палку, что не подведёт, да Назару и дала.
— А чего ж ты в лесу одна? — задал вопрос, поспешая следом. Переступает тяжело, на палку опирается, будто легче так.
— Дом теперича тут у меня.
— Замужем⁈
— Потому и тут, что туды не надобно, — усмехнулась Лушка. — Сбёгла я.
— Выходит, не один я такой.
Добрались до избы, вошли внутрь.
— Небогато, да как есть, — обвела рукой дом.
— Да и об том не мечтал, — усмехнулся Назар, да как-то горько.
— Только Марфе на глазе не показывайся, — предупредила. — Надобно с ней разговор прежде свесть. Токмо поаккуратней. Не любит она гостей.
— Кто такая?
— Ведунья, — тут же отозвалась Лушка.
— И ты с ней живёшь? — вскинул брови парень. — Отчего же?
— Знахаркой стану, — гордо ответила Лушка. — Сама себе хозяйка. Не стану по полям детей рожать да от мужа по деревням бегать, ежели чего. Не пойду по слову отца замуж за Мирона!
Задумался на минуту Назар, а потом и сказал.
— А можешь зелье дать, чтоб сестру твою забыть?
— Как забыть? — ахнула, думая, что ослышалась.
— Не могу, — покачал головой Назар, — лучше б волки загрызли, всё судьба краше, чем думать, что любимая в руках чужих. Что не станет никогда улыбку свою мне дарить, ласку да слово доброе. Убери любовь эту проклятую, — рванул бушлат, будто и впрямь хотел вырвать чувство, что поедом душу ело. — Сжалься, Лукерья.
Схватил её за руку, падая на колени, да ко лбу себе приложил ладонь её жаркую.
— Не сильна в том, — раскраснелись щеки Лушки, отняла руку свою от лица его. — Поспрашаю Марфу, коли захочет — даст средство. А пока пойду травы перетру, чтоб на раны положить, да Агафью матери сведу.
Остановилась телега около избы Фёклы. Помогли мужики вытащить Петьку, внутрь внесли. А второго тут же и оставили до поры, до времени, никто Степана не знал.
На сей раз свезло: врача быстро доставили. Оглядел он Петьку, ребры пощупал, глаза проверил. Расписал, что да как принимать, а Фёкла токмо кивала. Мол, будет всё сделано. Дали деньгу и отправили домой восвояси врача.
— Аня где? — спрашивает Петька.
— Ишь чего, Аня, — передразнивает его мать. — Спи давай. Сон знаешь, как лечит! А я так спужалась, — плакать принялась. — Чуть не померла на месте.
— Ежели б ты везде помирала, где говорила, — заметил на то Касьян, уже б шесть раз схоронили.
Зыркнулв на мужа Фёкла, но промолчала.
— Домой мне надобно, — пытается подняться Петька.
— Лежи, кому говорю, — прикрикнула Фёкла, укладывая сына назад. — Дом ему! Тут изба твоя, да всегда рады.
— Да пойми ты! — приподнялся на локте, тут же застонав, и откинулся на лавке. — Муж я нынче. Хошь ты того или нет.
— Не хочу, — зашипела Фекла. — Только всё одно: нет твоей Аньки дома!
— А где ж? — ахнул.
— А кто про то знает? Мож, с полюбовником сбежала.
— Эх ты, — махнул рукой на нее Петька. — Только и умеешь что сплетни разносить. Не стану тут быть.
Кряхтя поднялся, пока Фёкла причитала да уложить обратно пыталась, и на улицу пошел. А из калитки Степана увидал. Не знал Петька, кто его от беды упас, да и не узнает. Аннушка упросила Лушку ничего братцу не рассказывать, а той и самой не надо.
— Ну что там? — Аннушка обрадовалась, что девка вернулась. Бросилась Агафья к матери, с интересом на ребёночка смотрит, улыбается.
— Жив Петька, мать за ним пока приглядит.
— А что такое, что пригляд надобно? — Слышится в голосе вдовки волнение.
— Степан твой явился.
Ахнула Аннушка, глядя на Лушку со страхом.
— Токмо приехал живой, обратно отвезут с глазами закрытыми.
Бросила взгляд Анна на ведьму.
— Отмолила таки, — вырвался вздох горький. —
— Ей поклоны давай, — кивнула на Лушку Марфа. — Её рук дело.
Перевела взгляд Анна испуганный, только Лушка на неё смотреть не хочет.
— Ульяна девочку явила, — сказала вместо того.
— Девочку⁈ — обрадовалась вдовка. — Дал бог обеим разродиться, — принялась Анна кресты на себя накладывать.
— Ты брось, — прикрикнула Марфа, и женщина послушалась. — А ты скажи — ка отчего Волчика звала⁈ — глядела на Лушку в упор ведьма.
— Не могла ты слыхать!
— И всё ж слыхала! Так чего?
— Волки напали.
— Приказано тебя не трогать, — щурится старуха. — И что ж тогда?
Смотрит на неё Лушка, раздумывая, стоит ли говорить правду.
Глава 26
Не утаить от Марфы ничего, потому решила Лушка сразу как есть сказать.
— Парень там был, — теребит подол. — Драли волки его.
— А ты спасла, значится? — испытывает ведьма девку взглядом, прожигает.
— А чего ж прикажешь, мимо бежать, будто не человек я, а зверь какой? Ежели так надобно поступать, не по пути нам. Уйду куды глаза глядят, а такой не стану.
— Может, судьбой ему дано было там в лесу погибнуть, — говорит Марфа, да потому что хочет характер углядеть. Не нужна ей такая, что за чужой спиной прятаться станет да мимо в делах трудных бежать.
— А про судьбы ничего не знаю, — отмахнулась Лушка. — Кому где уготовано, мож потому я там и шла, что написано мне спасти Назара.
Ахнула тихо Анна, понимая, о ком речь зашла. Смотрит на Лушку, понять пытается, как такое быть может, что тут он.
— Мож и так, — лукаво улыбается Марфа. — Ну спасла, а дальше чего?
— Некуда идти ему, — насупила брови, чтоб право остаться выстоять. — Отвела его в избу старую
