это мой ребёнок. Мне его вынашивать и рожать. А от тебя мне вообще ничего не надо. Я со всем справлюсь сама, раз уж так случилось.
Она подхватила трусики, упавшее на пол полотенце, в котором была фасоль — просто потому, что попалось под руку, а потом завернулась в плед.
— Алекс, — покачал головой Давид. Штаны он натянул, но так и остался сидеть в расстёгнутой рубашке навыпуск — застегнуть на единственную оставшуюся в живых пуговицу её было проблематично. — Это не обсуждается.
— Да что ты! — хмыкнула она, кутаясь в плед. — Может, ты решил, что я одна из твоих секретарш, которым ты имеешь право приказывать, потому что платишь им зарплату, или твоя одноразовая подружка, которой запросто можешь сказать: «Пошла вон!» или «Едешь со мной!». Но я ни то, и ни другое, Давид Гросс. Я Алекс Квятковская. Ты не будешь врываться в мой дом и вести себя так, будто я тебе должна. Я тебя ни о чём не просила.
— Совсем-совсем не просила? — усмехнулся он. — Ни о чём-ни о чём?
На его чёртовом животе не было ни жиринки. Сейчас, когда он сидел, это особенно бросалось в глаза — мощная грудь, густые чёрные волосы, идеально выпуклые кубики пресса. Красиво. Но она отвлеклась.
— Ну, конечно, кое о чём просила. Но, во-первых, не для себя, а во-вторых, ровно до того момента, когда ты заставил меня раздеться, поглумился, назвал шлюхой и ушёл. Решение не подавать в суд на моего брата ты принял сам. И знаешь, мне жаль, что ты его принял.
Диван заскрипел, когда Давид сел, откинул назад с лица волосы, упёрся локтями в колени, а потом только посмотрел на Алекс:
— Почему?
— Что почему?
— Почему тебе жаль?
— Разве это не очевидно? Ярослав и не думал ничему учиться. Тебе пришлось искать другой способ прижать отца. Я, как всегда, бросилась им помогать. И теперь в полной жопе.
— Ну, если твой отец не знает, что ты беременна и это мой ребёнок, — встал Давид, и Алекс сразу потеряла преимущество — он был раза в три её крупнее и на голову выше, — то нет. А ещё, — смотрел он на неё с прищуром, словно разгадывал шараду, — мы можем вспомнить, что когда-то хотели заключить деловое соглашение, и объединиться.
— В каком смысле объединиться? — спросила Алекс его спину: пройдя мимо, он нагнулся к затухающим в камине углям, чтобы поворошить.
Потянуло дымком. И Саша почему-то снова проголодалась.
— В самом прямом, — повернулся Давид, когда она уже сложила на краешке дивана свои вещи, оставив в руках растаявшую фасоль. — Ты и я. Или ты и это простишь своему отцу и снова к нему вернёшься?
— Это я не прощу ему никогда, — с горечью в голосе, но уверенно ответила Саша. — Это не значит, что я буду мстить, это значит, что я не забуду. Но если твоё предложение — просто уловка, чтобы заставить меня подчиниться, то я… — она не знала, что добавить, потому что не знала, что тогда сделает, и это Давид тоже прекрасно понял. — То я… — повторила Алекс под его убийственно пристальным взглядом, — в общем, мало тебе не покажется.
Он не улыбнулся, хотя Саша ждала как минимум его фирменную гаденькую усмешку.
— Я никогда не брошу своего ребёнка, милая. Никогда. — Взгляд его стал ещё опаснее. — И не позволю этой ситуации выйти из-под контроля. Мне не требуются ни твоё согласие, ни помощь, но у тебя есть выбор: мне придётся заставить тебя выполнить мои условия, или мы найдём компромисс и договоримся на условиях, что буду устраивать нас обоих.
— Заставить? И как же ты это сделаешь? — с искренним любопытством спросила Алекс.
У Давида был взгляд, от которого, наверное, даже цветы вянут. Но если он только взгляд решил использовать, как средство устрашения, то с Алекс просчитался.
Она ткнула его указательным пальцем в грудь и медленно повела вниз по животу. Давид напрягся. Алекс видела, что он терпит из последних сил, едва держит лицо. А потом всё же не выдержал, передёрнулся, весь покрывшись мурашками, и засмеялся.
— Вижу, у тебя тоже есть запрещённые приёмы? — погрозил он ей пальцем, как маленькой.
— Пока только у меня и есть, — улыбнулась Алекс. — И теперь я знаю твоё слабое место — ты боишься щекотки. А вот как ты можешь заставить меня? Посадишь на цепь? Запрёшь в башне с драконом? Или у тебя есть секретное оружие?
Он в ответ лишь улыбнулся, подтянул к себе Алекс за шею и зашептал в ухо:
— Конечно, есть, но обещаю, я использую его только в крайнем случае.
— И что же это?
— Если я скажу, оно перестанет быть секретным, — загадочно улыбнулся он.
— Ты блефуешь, — ответила она в его ухо.
— Может, и так, — отпустил её Давид. — Но в любом случае выбирать тебе: или ты сама по себе, или ты со мной. Думай, — он обошёл Алекс и прямо поверх расстёгнутой рубашки натянул пальто.
— Ты куда? — удивилась она.
— В машину. Принесу тебе эластичный бинт, — ответил Давид не оборачиваясь.
Глава 36
Его не было так долго, словно машину он припарковал в соседнем городе.
Саша к тому времени уже съела йогурт, бросила тушиться фасоль в сковородку из-под пельменей и, если бы не собиралась в душ, давно бы оделась. Но она не могла пойти мыться, пока не вернётся Давид, поэтому так и ходила в пледе, вернее, голой — в плед она снова завернулась, когда услышала его шаги.
— Секретное оружие! — передразнила Алекс. — А может, ты просто влюбился? — важно и невозмутимо помешивала она деревянной лопаточкой фасоль, когда он вошёл.
— Надо было сначала поджарить морковку с луком, — заглянул Давид в сковороду.
Алекс взвизгнула и подпрыгнула на месте, когда он коснулся её бедра ледяной рукой. Замахнулась на него лопаткой.
Давид засмеялся.
— Пошли, перебинтую.
— Потом, я сначала в душ. Доделаешь? — сложив бровки домиком, показала она на фасоль.
— Вижу, готовить ты не умеешь, — покачал он головой.
— Не-а, — согласилась она.
— Ну значит, не зря я ходил в магазин, — открыл Давид холодильник и стал что-то выкладывать из пакета. — Иди, иди, я исправлю, что ты тут накашеварила, куда деваться, не сидеть же голодным.
«Всё же он умел быть ужасно милым! — подумала Алекс, открывая кран. — Но большую часть времени был такой сволочью!»
— Иногда просто душка, — сказала вслух, давая ему шанс и намыливая мочалку. — А иногда…
Всё тело ныло. Снаружи истерзанное его губами и пробившейся к вечеру жёсткой щетиной, внутри — его рабочим инструментов, к которому
