Ее грудь задрожала, когда она выдохнула. — Послушай меня, — сказала мама, схватив меня за плечи и заставив посмотреть на нее. Она выглядела решительной и свирепой. Только легкий розовый оттенок в ее глазах показывал, что она, возможно, плакала. — Если ты сдашься, он победит. Мы не можем позволить ему победить. Ты достаточно сильна, чтобы выдержать это.
— Я так не думаю.
Она посмотрела на потолок, словно пытаясь вернуть себе самообладание. Когда она снова обратила внимание на меня, ее решительный взгляд вернулся. — Я знаю, что ты такая, потому что я тебя создала. Жизнь будет постоянно взваливать на твои плечи тяжелое дерьмо, чтобы сбить тебя с ног.
Я застыла на месте, услышав от нее ругательство.
Мама одарила меня крошечной улыбкой. — Ты упадешь. Ты будешь падать много раз. Иногда падать будет больнее, чем ты могла себе представить, и ты будешь чувствовать, что не хочешь вставать. Как сейчас, например. Но ты это сделаешь, и когда ты это сделаешь, ты станешь сильнее.
— В твоих устах это звучит так просто. — Я вытерла лицо.
— Я знаю, что это не так, — сказала она, поглаживая меня по затылку.
— Ты когда-нибудь падала и не могла подняться? — спросила я ее.
Она грустно посмотрела мне в глаза и кивнула.
— Тогда как ты встала?
— Твой отец помог мне.
— Что мне делать, если я когда-нибудь дойду до такого состояния?
Она поднялась на ноги и протянула руку. — Тогда я помогу тебе, милая.
* * *
Я открыла глаза, услышав голос Нокса. — Она сбросила сигнализацию. Это значит, что она где-то в доме.
— Она в этой комнате? Той, что заперта? — услышала я слова Килана, прежде чем раздался стук. — Шайлох!
Я не двигалась. Не ответила. Я просто лежала, прижавшись щекой к холодному деревянному полу. Я была полностью оцепеневшей, внутри и снаружи.
— На полу в ее спальне кровь, — сказал Нокс как раз перед тем, как дверь моего шкафа распахнулась, и я увидела его ботинки. — Я нашел ее! — крикнул он и бросился внутрь. Он опустился на колени рядом со мной. — Шайлох?
— Уходи, — прошептала я.
Он убрал часть моих волос с лица и выругался. — Что случилось?
— Пожалуйста, уходи, — снова прошептала я.
— Где ты? — крикнул Кольт из моей спальни, прежде чем дверь шкафа открылась шире. — С ней все в порядке?
Я слышала его беспокойство, и это немного снимало оцепенение. Свежие слезы наполнили мои глаза.
— Кольт, возьми Крида и сходи за аптечкой из дома, — приказал Нокс.
— Почему мы оба должны идти? — спросил Крид. — С ней все в порядке? Я хочу увидеть ее.
— Черт! — прорычал Нокс. — Делай, что я говорю, и уходи.
— Пойдем, — сказал Кольт, и я услышала удаляющиеся шаги.
— Что я могу сделать? — спросил Килан.
— Просто держи их подальше.
— Она их девушка, Нокс, — сказал Килан.
— Сейчас это, блядь, не имеет значения, — огрызнулся Нокс и подвинулся, чтобы сесть рядом со мной. Он убрал еще одну прядь моих волос с лица. — Шайлох. — Его голос приобрел мягкость, которую я не могла выносить.
Я закрыла глаза. — Пожалуйста, уходи.
— Ты знаешь, что я не могу этого сделать. Ты сильно ушиблась.
Мне все равно.
— Как это случилось? — спросил он.
— Я упала.
— Ты потеряла сознание?
Я открыла глаза, и из них покатились слезы. — Если бы это был не просто порез, думаю, я бы уже умерла.
Нокс замолчал на несколько вдохов. — Ты надеялась, что это случится? Поэтому ты пришла сюда, а не туда, где тебя осмотрели бы?
Я пришла сюда, потому что мне нужно было чувствовать себя в безопасности, но какое это имело значение?
— Шайлох, — назидательно произнес он.
— Я не хочу больше переживать. — Из моих глаз потекли слезы. — Так что, пожалуйста, просто уходи.
— Ты сдаешься?
— Мне интересно, почему я не сделала этого раньше, — призналась я. — Почему так боролась, чтобы убежать от него? Он убил их. У меня ничего не осталось.
— Ты хотела жить.
— Я не знала, что это будет так трудно. — Мой голос сорвался, когда боль нахлынула на меня, полностью смывая онемение.
— Станет легче, — сказал он. — Если ты сдашься, то никогда этого не увидишь.
Я не поверила ему. — Докажи это.
Он замолчал на некоторое время. Как раз когда я подумала, что он собирается сдаться и уйти, он сказал: — Мне было тринадцать лет, когда моя мама умерла от рака легких. Она не курила ни дня в своей жизни.
Я не ожидала, что он это скажет. Ребята никогда не говорили о своей матери. Я знала о ней только то, что она умерла, когда Кольту и Криду было по шесть лет, а у Нокса и Килана были ее глаза.
— За несколько месяцев до смерти она была прикована к постели и подключена к кислородному концентратору, который издавал постоянный вибрирующий шум, — продолжал Нокс, и в его голосе чувствовалось легкое напряжение. — Это было так громко, что было слышно повсюду в нашем старом доме. Я не мог его отключить, и когда я шел в школу, звук не хотел покидать мою голову. Я ненавидел это. — Он сделал паузу. Может быть, чтобы успокоиться? Я не была уверена. Я не могла видеть его лица. — Этот звук был постоянным напоминанием о том, что моя мать вот-вот умрет и мой мир разваливается на части. — Он подвинулся, чтобы лечь на спину, и мы наконец-то поговорили лицом к лицу. — Я рассказываю тебе это не для того, чтобы сказать, что понимаю, через что ты проходишь. Но со своей потерей я знаю, каково это — каждую минуту каждого дня чувствовать себя тяжело, и конца этому не видно.
— Как ты продолжал?
— Я боролся. Я избегал справляться со своим горем так, чтобы это причиняло мне боль, как это делаешь ты. Я часто дрался. Отец заставил меня играть в футбол, надеясь, что это будет лучшей отдушиной. Это помогало, пока не перестало. В конце концов меня выгнали из команды за чрезмерную агрессию. После этого я жил в спортзале. Я бегал, поднимал тяжести, работал над своим телом до тех пор, пока не мог стоять на ногах. В десятом классе средней школы мой отец принес домой старую машину, которая выглядела так, будто ее привезли со свалки. Он сказал мне, что больше не будет платить за мой абонемент в спортзал, телефон или что-то еще, если я не помогу ему ее отремонтировать. Я пригрозил найти работу, чтобы платить за свое собственное дерьмо, а он пригрозил, что выгонит меня из дома, если я это сделаю. «Поработай со мной над
