Последние пять-шесть шагов до поворота он двигался на цыпочках, выставив перед собой короткий ствол дробовика и считая удары сердца. А еще он старался, чтобы патроны в дисках не громыхали. На тридцать пятом ударе выскочил на лестничный пролет, готовый разрядить дробовик в любого, кто там окажется.
Однако лестничная площадка была пуста. Костя посмотрел вниз между этажами, но никого не увидел, только мелькнула тень большеголового. В этот момент на внутренней поверхности шлема вспыхнул сигнал тревоги. От неожиданности Костя шарахнулся к стене, едва не выронив дробовик. Сигнал тут же пропал, зато включился детектор движения – проекция из четырех сиреневых точек показала, что кто-то находится выше и излучает энергию. Потом этот кто-то стал двигаться – одна из проекций стала сжиматься, и Костя понял, что неизвестный спускается по лестнице вниз.
Для того чтобы детектор движения показывал правильные результаты, надо было двигаться самому, поэтому Костя осторожно сделал три шага по маршу наверх и отступил в тень. «Титан» тут же замаскировал его под цвет и текстуру стены, сымитировал даже филенку поперек груди. В любое другое время Костя порадовался бы, но только не сейчас. Все полезные свойства «титана» могли быть бесполезны перед неизвестной ловушкой, хотя он и знал, что ловушки живыми не бывают.
Тот, кто его выслеживал, замер. Положение сиреневых точек не изменилось, а это значило, что преследователь тоже каким-то образом его видит. А раз он меня видит, то надо сваливать, мудро решил Костя, и чем раньше, тем лучше. Не зимовать же здесь? Если уж танки пожгли вместе с экипажами, то что я сделаю со своей пукалкой? Сказано, «возвращайся», подумал он, вот я и вернусь, и гори оно все синим пламенем – эта Зона с ее тайнами, эти ловушки, которых надо остерегаться, и эти выродки, которые пожирают людей.
По правилам любой Зоны сталкер должен отступать перед ловушками, потому что ловушки всегда сильнее, потому что они и созданы для того, чтобы ловить и убивать. А мое дело хитрить и изворачиваться, а не подставлять лоб. Ред Бараско так бы и поступил, – подумал Костя и стал медленно пятиться туда, откуда пришел, не теряя из вида лестничный пролет. – В крайнем случае выпрыгну в окон, – решил он, – а от выродков как-нибудь отобьюсь. Не успел он сделать и двух шагов, как неизвестный тоже стал двигаться вниз. Ему оставалось-то опуститься на три или четыре ступени, и Костя должен был увидеть его ноги. Или что там у него? – подумал Костя, хвост что ли, и даже взмок от напряжения. Капли пота потекли по затылку. Стекло шлема слегка запотело, но «титан» тут же справился с этой задачей, смахнув поверхность статической тенью, и Костя увидел-таки, с кем имеет дело.
Это был Ред Бараско собственной персоной в комбинезоне типа «титан». У Кости отлегло с души.
– Ну ты и даешь… – пробормотал он, держа, однако, Реда на мушке – так, на всякий случай, больше по привычке, чем из надобности.
«А вдруг это вовсе не Ред? – суеверно подумал он и едва не перекрестился. – Вдруг Зона сподобилась? Нет, не может быть, я такого нигде не читал».
– Ты тоже даешь… – парировал Бараско, – я тебя с утра обыскался. – И снял бейсболку с логотипом «МТС», чтобы почесать затылок.
В солнечных лучах ежик на его голове засеребрился, и Костя словно впервые заметил, что Бараско осунулся и выглядит усталым. Куртка на нем была старая, давняя, из больницы, а шея, как обычно, повязана любимым красным платком.
– Выходит, ты меня опередил? – спросил Костя, опуская дробовик.
– Выходит, – улыбнулся Бараско.
Он был вооружен куда солиднее – длинным черным гатлингом ГШК-6 типа «сармат», к которому снизу была прикреплена огромная плоская зеленая коробка с лентой. Да и сам Бараско был обвешан этими лентами, как новогодняя елка. Патроны калибра пять целых и пятьдесят шесть сотых миллиметра, отражаясь в солнечных лучах, слепили глаза. Костя даже удивился, когда это Бараско успел полюбить гатлинги. Сроду такого не было. А таскать тяжести – вообще не в характере Реда, который и в Чернобыле проявлял черты сибаритства. Ах да… вспомнил Костя, «титан» решал все проблемы с весом, только аккумуляторы быстро сядут. Он и сам таскал на себе три тяжеленных диска и не находил это неудобным, а очень даже полезным для здоровья в прямом и переносном смысле слова.
– Едва уговорил генерала… – объяснил Бараско, снимая с шеи ремень и опуская тяжеленный ГШК-6 на пол, – не хотел, чтобы я к тебе шел на подмогу, мол, сам выберется. Парень, мол, смышленый.
Он несколько раз, кряхтя, прогнулся, держась за поясницу и улыбаясь, как ясное солнышко.
– Скажи спасибо, что не подстрелил, – радостно сказал Костя, глядя на него во все глаза.
Любил он Бараско. Было в черном сталкере неиссякаемое обаяние. Даже его злость имела оправдание в глазах Кости. Шутка ли – Ред вернулся, чтобы его спасти, значит, еще не завяла дружба и черный сталкер еще способен на сильные чувства.
– Это ты мне скажи спасибо, что башку не продырявил. – Ред похлопал себя по боку, где у него висел большой черный пистолет. – Суешь нос, куда не надо. Я тебя здесь давно жду. Не мог ты мимо этого здания пройти. Нет мог. Мне ли не знать?
– Почему? – удивился Костя.
В его представлении, он с таким же успехом мог переться в Зону через Гостиный двор, а после «гула» и «линзы» со страху вообще свернуть в любой переулок, и поминай как звали, выйти где-нибудь у Васильевского спуска.
– Да потому, что выродки так или иначе выгнали бы тебя на Биржевую площадь. Вот я и следил за ней, – объяснил Бараско. – Да, видать, пропустил. Уморило меня.
Он зевнул, явно с намеком на недавнюю попойку в компании генерал-полковника Берлинского. У Кости даже заболела голова. Одновременно ему захотелось выпить горького пива – немного, глотка два, и он вспомнил, что в кармане лежит хабар питья и еды. Вдруг он дает и пиво, как тогда в Чернобыльской Зоне, когда они с Редом наслаждались чудесным портвейном, текущим из природного хабара, вспомнил Костя и облизнулся. Портвейн был хорош.
– Уснул что ли? – спросил он, доставая хабар.
– Ну… – смущенно сознался Ред. – Ты же сам меня и разбудил.
– Не я… – многозначительно сказал Костя, сунув себе в рот зеленый край хабара.
Он не ошибся: на этот раз хабар расщедрился на черное пиво или на что-то похожее. Костя не разобрал. Было очень вкусно, но мало. Как раз те самые два глотка. Чего-то ты скудный, разочарованно подумал Костя и нажал на хабар посильнее, но дудки, больше жадный хабар из себя ничего не выдал.
Бараско сделал круглые глаза и с удивлением уставился на Костю. Костя решил, что Ред больше поражен его словами о короткопалом троглодите с присосками, а не хабаром, который сам же и подарил ему, и сказал:
– Здесь бродит один сумасшедший чудак с огромным ртом… – И убрал хабар в карман.
Бараско почему-то сдержанно крякнул.
– Ерунда, – беспечно и, как показалось Косте, намеренно отмахнулся он. – Тебе померещилось. В здании больше никого нет.
